Михаил Булгаков - Том 3. Собачье сердце. Повести, рассказы, фельетоны, очерки. Март 1925 — 1927

Я часто думаю — за что его казнили?
За что он жертвовал своею головой?
За то ль, что враг суббот, он против всякой гнили
Отважно поднял голос свой?
За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом кесаря полны и свет и тень,
Он с кучкой рыбаков из бедных деревень
За кесарем признал — лишь силу злата?
За то ли, что себя, на части раздробя,
Он к горю каждого был милосерд и чуток,
И всех благословлял, мучительно любя,
И маленьких детей, и грязных проституток?
Не знаю я, Демьян, в евангельи твоем
Я не нашел правдивого ответа.
В нем много пошлых слов,— ох, как их много в нем,—
Но нет ни одного достойного поэта.
Я не из тех, кто признает попов,
Кто безотчетно верит в Бога,
Кто лоб свой расшибить готов,
Молясь у каждого церковного порога.
Я не люблю религию раба,
Покорного от века и до века,
И вера у меня в чудесное слаба —
Я верю в знание и силу человека.
Я знаю, что, стремясь по нужному пути,
Здесь, на земле, не расставаясь с телом,
Не мы, так кто-нибудь да должен же дойти
Воистину к божественным пределам!
И все-таки, когда я в «Правде» прочитал
Неправду о Христе блудливого Демьяна,
Мне стало стыдно так, как будто я попал
В блевотину, изверженную спьяна.
Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос —
Далекий миф,— мы это понимаем,—
Но все-таки нельзя, как годовалый пес,
На вся и все захлебываться лаем.
Христос, сын плотника, когда-то был казнен,
Пусть это — миф, но все ж, когда прохожий
Спросил его: «Кто ты?»,— ему ответил он,—
«Сын человеческий», а не сказал — «Сын Божий».
Пусть миф Христос, как мифом был Сократ,
Платонов «Пир» — вот кто нам дал Сократа.
Так что ж, поэтому и надобно подряд
Плевать на все, что в человеке свято?
Ты испытал, Демьян, всего один арест,
И ты скулишь: «Ох, крест мне выпал лютый…»
А чтоб когда б тебе Голгофский дали крест
Иль чашу едкую с цикутой?
Хватило б у тебя величья до конца
В последний час, по их примеру тоже,—
Благословить весь мир под тернием венца
И о бессмертии учить на смертном ложе?
Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Ты не задел его своим пером нимало.
Разбойник был, Иуда был,
Тебя лишь только не хватало.
Ты сгустки крови у Креста
Копнул ноздрей, как толстый боров,
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов.
Но ты свершил двойной, тяжелый грех.
Своим дешевым, балаганным вздором
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И малый свой талант покрыл большим позором.
Ведь там, за рубежом, прочтя твои стихи,
Небось, злорадствуют российские кликуши:
Еще тарелочку «Демьяновой ухи»,
Соседушка, мой свет, пожалуйста, покушай».
А русский мужичок, читая «Бедноту»,—
Где образцовый труд печатался дуплетом,
Еще отчаянней потянется к Христу,
А коммунизму «мать» пошлет при этом.