Виктор Курочкин - Наденька из Апалёва

Вошел с мокрым лицом Около, стал искать полотенце, не найдя, вытерся наволочкой.

– Около, очисти стол, – приказала Наденька. Около перетаскал к печке чугуны с мисками, протер мочалкой клеенку, и мы сели завтракать.

Молодая хозяйка с лихвой доказала, что влюблена по уши. Суп был пересолен, картошка пережарена, а молоко кислое.

– Корову сдали в колхоз. Кому с ней возиться? А молоко берем с фермы. И вот каждый раз скисает Отчего – не пойму! – оправдывалась Наденька.

– Бидон надо чисто мыть и прожаривать, – веско заметил Около.

– А ты сиди, лопай и не суйся в бабьи дела. А то вот порсну ложкой по лысине. – Наденька перегнулась через стол, легонько стукнула мужа по лбу, а потом с удовольствием облизала ложку.

Да, все здесь было по-другому: от повадок Ирины Васильевны не осталось и следа. Словно ворвался ураган, перевернул все, взбудоражил и выдул из старого кольцовского дома тихий, убаюкивающий покой. Молодые жили безалаберно, но весело, ели что попадет под руку, зато с аппетитом, часто ссорились, но тут же мирились.

– Ну а как же теперь с общественной работой, Наденька? – спросил я.

Около безнадежно махнул рукой:

– По-прежнему носится как угорелая. Зато видели какой в доме порядочек…

Наденька вспыхнула, вскочила, смахнула с ресниц слезу и обиженно прошептала:

– Бессовестный, ну какой же ты бессовестный! Сам же знаешь: у меня стирка!

– Что-то она больно затянулась. Как в колхозе посевная.

– Неправда, неправда. Позавчера только начала. А ты черствый, бездушный и… и…

Думать, подбирать слова ей страшно мешала бурная радость, она старалась быть грозной, а была смешной и трогательной, она хотела казаться несчастной, а сама вся сияла, залитая мягким, теплым светом, тем светом который раньше лишь изредка на минуту вспыхивал на ее некрасивом лице. Она была безмерно счастлива… Чего же еще надо!

1961