Виктор Курочкин - Судья Семен Бузыкин

– Так об этом все знали, гражданин судья.

– И вы его все – таки продолжали любить и надеяться?

– Что делать, гражданин судья! Я ведь человек-то живой. – И тяжело вздохнула.

В ее откровенно простодушном признании было столько тоски по своему маленькому счастью, что я вздрогнул и невольно взглянул на подсудимую. Ее лицо выражало то же самое. Мне стыдно и за себя, и за свои неумные, пошлые вопросы стало, да и за весь этот суд, который ничего не мог принести, кроме горечи, обиды и незаслуженного оскорбления.

Суд предложил им покончить дело миром. Они упали друг другу на грудь, громко расплакались и, обнявшись, вышли на улицу.

– Неразлучные подруги были, – после длительного молчания сказал кто-то.

– Помирятся. Теперь им делить нечего, – добавил другой.

– А бабоньки-то они славные – добрые, старательные. А вот видишь, как их судьба обошла, – сказал заседатель и щелкнул языком, – судьба – злодейка.

А бородатый старик, сидевший в углу около печки, глухим басом авторитетно изрек?

– Во всем виновата эта война распроклятущая У меня тоже сноха с тремя ребятенками мается.

По второму делу мне тоже удалось заключить счастливый мир. Это дело было бракоразводное.

Гражданка села Озерки Зинаида Олеговна Хотелова подала в суд заявление о расторжении брака с мужем, гражданином Хотеловым Степаном Григорьевичем, и взыскании алиментов на содержание малолетнего сына Тимура Степановича, Когда я зачитал длинное заявление иска, к столу протискались стороны: Он, Она и их неопровержимое доказательство – Оно. Я взглянул и ахнул от изумления. Ответчику, то есть мужу, Степану Григорьевичу, еще было бы не зазорно и по яблоки лазать, а истице – прыгать через веревочку: так они молодо выглядели. Между ними стоял, держась за батькин карман, краснощекий карапуз в немыслимо большом колпаке, а на шее у него висела, как огромная медаль, желтая клеенчатая слюнявка.

Несмотря на свою молодость, супруги были очень серьезны: видимо, они сознавали важность, ответственность своей затеи.

– Сколько же вам лет? – спросил я.

Степан Григорьевич не торопился с ответом. Придал лицу деловое и озабоченное выражение, то есть наморщил лоб, опустил углы губ и, нарочито солидно растягивая слова, ответил!

– Мне, товарищ судья, скоро будет девятнадцать. Зинаиде Олеговне, жене моей, недавно исполнилось совершеннолетие. А сыну нашему, Тимуру Степановичу, два года, – Он нагнулся и вытер ладонью Тимуру Степановичу нос.

– И когда же вы успели обзавестись наследником? – удивленно спросил я.

– То есть вы, гражданин судья, имеете в виду нашего Тимура? – не теряя степенности, переспросил Степан Григорьевич и пояснил: – Мы только как месяц назад в сельсовете сочетались законным браком. А до этого существовали в незаконном браке.

– Ну вот, не успели расписаться, а уже разводитесь. Куда же это годится, Степан Григорьевич? Ведь это же очень нехорошо, – заметил я.

Степан Григорьевич покачал головой и, как старичок, сокрушенно вздохнул:

– Она очень молода, гражданин судья. Я так думаю, и глупа поэтому.

Истица фыркнула в нос и, рассекая ладонью воздух, категорически заявила:

– Пусть я буду самая распоследняя дура, а все равно с тобой жить не буду.

– Это почему же? – спросил я.

– Дерется он, как самый последний мужик. А еще десятилетку закончил!

Степан Григорьевич свою роль разумного хозяина и строгого мужа исполнял с уморительной солидностью, Зинаида Олеговна изображала глубоко оскорбленную в своих лучших чувствах супругу. А суд походил на спектакль, в котором дети с комической серьезностью разыгрывали для взрослых семейную драму.

– Я, гражданин судья, не дрался, потому что драться с женщинами – не мужское занятие. А учил я её уму – разуму, – степенно рассуждал ответчик.

Когда я спросил у него, в чем выражалось его учение, он пояснил так:

– Пришел я это, товарищ судья, со службы домой А служу я в лесничестве, в бухгалтерах состою. Пришел я домой и вижу, простите за грубое слово, полный хаос: дверь раскрыта настежь, изба полна кур, собака позволяет себе спать на нашей новой, с пружинным матрасом кровати, Тимур сидит под столом и плачет и весь запачкан, извиняюсь за некультурное выражение, поносом Перво – наперво ликвидировал этот хаос, а потом пошел разыскивать жену. А вы знаете, где я ее нашел? На самом краю деревни, у ее незамужней подружки Лидки Хреновой. А чем занимались? Срам сказать! Отплясывали под патефон танцы с фокстротами. Дело ли это, товарищ судья, для замужней женщины? Я так думаю, что не дело. И это было не в первый, а в третий раз. В первый раз я ее просто предупредил, потом предупредил крепко, а в третий раз взял за волосы и провел по улице до самого дома. Она выла как зарезанная и, конечно, нарочно притворялась, потому что, между прочим, я ее не таскал, а только слегка держал за волосы. И вот видите, вместо того чтобы извлечь из моего урока для себя пользу, она затеяла этот скандальный суд. Так что, товарищи судьи, я категорически против развода.