Аркадий Вайнер - Я, следователь..

Сержант милиции Скраб

Дебошир Иванов вошел в кабинет боком, сел на край стула, с ожесточением мял в руках свою шляпу и вообще был очень мало похож на драчуна и скандалиста.

– Все водка проклятая,– сказал он огорченно.– На работе стыдуха жуткая, жена чуть из дома не выгнала…

– Но теперь-то небось зарок дали? – усмехнулся я. Иванов прижал шляпу к груди, как спортивный кубок.

– Да чтоб я теперь!..

– Вы в районном Медпросвете попросите пару муляжей,– сказал я сочувственно.

– Каких муляжей? – удивился Иванов.

– Из папье-маше: печень здорового человека и печень алкоголика. Тоже очень помогает.

Он не понял – всерьез ли я говорю, и на всякий случай сказал:

– Обязательно.

– Вот и прекрасно. Расскажите теперь, что произошло тем вечером в ресторане.

Он снова начал мяться:

– Ох, прямо вспоминать неудобно…

– Неудобно зонтик в кармане раскрывать. И в пьяном виде в ресторанах безобразничать. Давайте рассказывайте. И поподробнее…

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

Павла Иванова

…По существу заданных мне вопросов могу показать следующее:

13 сентября я пришел в ресторан «Перле». В середине вечера, когда я уже выпил бутылку коньяка и был основательно пьян, я решил потанцевать. С этой целью я подошел к одному из столиков, за которым сидели неизвестные мне мужчина и женщина. Я пригласил женщину танцевать, но она засмеялась и, как мне тогда показалось, сказала что-то обидное или оскорбительное. Тогда я сел за их столик и начал «выяснять отношения». Мужчина стал меня гнать, оскорблял нецензурными словами. Я разозлился и сказал, что я – чемпион города по боксу. В ответ он прошипел: «Я тебя сейчас убью, сволочь…» Тогда я схватил стул и хотел им замахнуться, громко кричал что-то при этом. Мужчина встал и взял в руку бутылку шампанского, намереваясь меня ударить. Но тут подбежали люди, схватили нас обоих за руки, а вскоре подоспела и милиция…

– …А вы что, действительно чемпион по боксу?– спросил я.

– Нет,– грустно покачал головой дебошир Иванов.– Сам даже не знаю, почему я это сказал…

Я посмотрел на него с каким-то сочувствием.

– А вы знаете, Иванов, что он вас действительно мог убить?

– Шутите?– побледнел Иванов.

– Нет, не шучу. Я серьезно говорю. Вы запомнили его внешность?

Иванов неопределенно развел руками:

– Высокий такой, черный, а глаза, по-моему, наоборот, светлые. Больше не помню ничего.

– Он вам говорил что-нибудь после прибытия милиции?

Иванов задумался:

– Не помню. Вроде ничего. Он только очень бледный был и все время шипел сквозь зубы: «Фраер, фраер проклятый, фраерюга».

Смешно, но дебошир Иванов стал своеобразным водоразделом в расследовании дела. Для меня он был первым человеком, столкнувшимся с убийцей уже после смерти Жени Корецкого. Ведь до этого момента я говорил только с людьми, видевшими «Сабурова», когда Корецкий был еще жив. Дебошир Иванов даже приблизительно не представлял себе, какой реальной опасности подвергался…

Ну, вот, значит, и всплыл. Произошло это почти две недели назад, и вряд ли Бандит сидит и дожидается меня здесь. Но здесь его видели люди, много людей, и какие-то зацепки должны остаться. Надо карабкаться, как это делают альпинисты,– используя малейшие уступы, выбоинки, трещины. Такую зацепку я нащупал, читая вновь протокол о скандале в «Перле». В нем упоминалось об официантке Э. Э. Смилдзине. Эта женщина заинтересовала меня.

Машина мчалась на взморье. Мокрый ветер бросал в лобовое стекло опавшие листья, серое, в белесых полосах, море тускло светило справа между деревьями. Потом машина юркнула в какую-то аллею и выскочила прямо на берег. С холма над морем нависал сияющей огромной линзой ресторан «Перле».

У стеклянных дверей толпился народ. Я обошел вокруг ресторана и нашел дверь с табличкой «Служебный вход». Я нырнул в нее, и в лицо ударило тягучим, как резина, запахом сырого мяса, жирного пара, подгоревшего масла. Над ухом заорали:

– Посторони-ись!

Я шарахнулся в сторону – мимо на большой тележке везли несколько говяжьих туш и длинных острых, как торпеды, осетров. Мне пришел на память рисунок из «Занимательной арифметики»– человек-гора широко раскрыл рот-туннель, в котором исчезает железнодорожный состав с продуктами. Это, мол, к вопросу о том, сколько за свою жизнь поедает разного один средний человек. Хорошо хоть, что платить за все это надо не сразу!