Леонид Чикин - Дважды два

Присел. Сырые поленья полыхали теперь жарко, в полную силу. Снова накалилась резина сапог. А спина — ну словно инеем покрылась, он даже чувствовал, как холодные иголки впивались в тело. Плащ, конечно, не грел. Под этим плащом только от пыли спасаться в кузове машины.

Повернулся спиной к костру. Через минуту тяжелые веки медленно сомкнулись. Геннадий провел по глазам Ладонью. Нет! К черту все это! Надо выспаться. Завтра снова шагать, шагать, шагать…

Переставив колья с поперечными жердочками подальше от огня, перенес на них свитер, рубашку, спальный мешок, поставил рядом с кедами сапоги.

…Еще вспомнилась дорога в Макаровское. Ночевали там, где заставала ночь. Шоферы спали в кабинах. А все остальные ставили для себя палатку. Корешков и Геннадий ложились по краям, в середке — девушки. Вера — рядом с Геннадием. Да, но там же на каждого был отдельный спальный мешок. А сейчас она лежит в его мешке, рядом. Почти раздетая. Спит. А может, и не спит…

…В поле Вера всегда была в купальнике, работала и загорала, не теряла времени. Фигурка у нее такая, что не стыдно в купальнике хоть… по городу пройтись. Бронзовое налитое тело. Лифчик плотно облегал тугую грудь.

Сейчас Вера лежит в двух шагах от него. Даже без лифчика, который сохнет у костра… Нет, хватит! Довольно!

Он встал. Подумал. Обошел вокруг костра, подтолкнул ногами откатившиеся угли в костер, и решительно шагнул в сторону Веры.

Она по-прежнему дышала ровно, глубоко. Он осторожно, еще раздумывая, погладил рыжие волосы, выбившиеся из-под вкладыша.

— Вера… Проснись, пожалуйста, Вера… — Дотронулся до плеча, почувствовал, как вздрогнула Вера.

— Ой! Кто здесь? — Подтянула к подбородку вкладыш, лишь потом с большим трудом, напрягаясь, открыла глаза. — Геннадий?! — и вдруг поджала колени к животу и еще раз испуганно повторила: — Геннадий?? Что вы… что ты, Гена?!

— Вера… Вера, — говорил он, не зная с чего начать, повторяя несколько раз ее имя. — Вера… Ты меня извини, что я тебя потревожил, но надо же найти какой-то выход. Я так больше не могу. Я замерз. А завтра…

— Гена! — окончательно проснувшись, крикнула она. — Геннадий! Вы с ума сошли!

Он-то, конечно, понял ее. И этот крик, и эти широко раскрытые от страха глаза. Она могла подумать о нем все, что угодно, и она уже подумала о нем это все, но она не могла знать, зачем он ее разбудил, что думал он.

Он посмотрел на нее с сожалением.

— Эх, Вера…

Она опять не поняла. Села, закутавшись во вкладыш, заговорила быстро, сбиваясь:

— Геннадий… Гена!.. Как вам не стыдно?! Уходите от меня сейчас же. Напоили меня, а теперь…

Он не пошевелился, не сдвинулся с места, выслушал, сказал тихо, спокойно, твердо:

— Вот что, Вера. Давай-ка без крика и шума. Кстати, тебя могут услышать здесь только медведи да белки. Вчера я очень мало спал. Сегодня не сплю совсем. А завтра с утра снова идти…

Она засуетилась, заговорила быстро, попыталась даже выбраться из мешка, забыв, что почти раздетая:

— Конечно, конечно, Гена… Ложитесь. Сразу бы так и сказали. А я посижу у костра. Конечно, и тебе надо выспаться…

— Нет! — жестко сказал он. — Спать надо и тебе. У нас продуктов на сутки. Если ты к утру разболеешься, мы застрянем в тайге. И тебе надо выспаться, чтобы завтра быть здоровой. Ну, Верочка… Короче: мы будем спать. И ты будешь спать, и я. И в одном мешке.

— Нет! — снова выкрикнула она и сжалась. — Не будем!

— Не надо волноваться, Вера. Не заставляй меня кричать. Отворачивайся, завертывайся во вкладыш. Твой вкладыш уже высох, я буду спать в нем. Ну пойми, Вера, что иного выхода у нас нет. И не путай меня, пожалуйста, с Мишкой.

— Нет! Нет! — Вера, защищаясь, выставила из спальника ладони. — Нет… С Мишкой… Все вы такие…

— Ну, знаешь! — повысил голос Геннадий. — Знаешь?! — И удивительно спокойно закончил — Подвинься, Верочка. Я очень устал.

Геннадий втолкнул в мешок свой вкладыш, ногами влез в него, стараясь не прикасаться к Вере, хотя это было невозможно: мешок сшит на одного, а если в крайнем, случае двое в него влезут, им придется спать в обнимку.

Застегнул пуговицы на чехле. Так же, как Вера, закутался с головой вкладышем, примолк.

Они лежали спина к спине. Он не слышал всхлипываний Веры, но чувствовал, как вздрагивала она всем телом, и эти мелкие вздрагивания передавались ему.

Через минуту спине стало жарко, как у костра. Попробовал хотя бы плечом отклониться от Веры, однако мешок потащил за ним и ее. Снова они лежали спина к спине.