Виктор Попов - Закон-тайга

Я тоже изворачивался. Соседка Федосья Николаевна держала корову, и я помогал Федосье Николаевне чистить стайку, ходил к колонке по воду. За это хозяйка давала мне каждый день бутылку молока. Летом, когда надо поливать огород, воды уходило много, и я радовался, потому что за каждые два ведра Федосья Николаевна давала мне пучочек редиски, а за десять я получал пять пучочков договоренных и один — просто так, добавочно.

Мне, конечно, было выгодно принести десять ведер, потому что пучок редиски тогда стоил двадцать копеек. По тем временам мы с мамой жили очень даже неплохо. У меня, например, на все случаи жизни была пара кирзовых сапог, розовая сатиновая рубашка и синие шевиотовые брюки. Мама тоже одевалась чисто, а по праздничным дням или когда мы ходили в гости надевала серый шерстяной костюм и зеленые туфли на высоких каблуках.

Я помню, Юрка Востриков, увидев на маме эти туфли, даже присвистнул. Потом, когда мы встретились, он сказал, чтобы я не придуривался и не строил из себя бедного. У матери на туфлях бриллиантовые пряжки, а я работаю за гроши на обдиралу и спекулянтку. Я передал это маме, и она долго смеялась. Потом сказала, что детям все блестящее кажется дорогим. Наверное, для них взрослые и придумали пословицу: «Не все золото, что блестит».

Как видите, о Прилепах мне думать уже было некогда. Летом ребята уходили на рыбалку, но я с ними не ходил, потому что за неделю лишился бы семидесяти семи пучков редиски. На рыбалке же приятели ничего не ловили, а только проедались. И все равно душа моя была с ними, потому что жила во мне постоянная тоска о тугой тяжести на кончике изогнутого удилища, о звенящей, рассекающей упругую воду леске. И я в душе радовался, что ребята приходили пустыми. В общем-то, может, даже и не радовался, а просто мне становилось легче, и я подсмеивался: «Говорят, что это полезно — воздух, солнце и вода…»

Я сейчас хожу в экспедиции. Досыта воздуха, от пуза — воды, сверх головы — солнца. А рыбалки — нет. И кажется, чего-то мне все-таки недостает. Одно утешение: зарплата. Причем вполне приличная. Только не подумайте, что я жадный человек и все делаю из-за денег. Ни в коем случае. Я зарабатываю деньги для того, чтобы иметь что тратить. Потому что, когда нечего тратить, становится очень скверно. Я замечал это не только по себе. Люди, у которых вечно не бывает денег, легко сердятся по пустякам и вообще становятся несносными. Те же, которые свободно сводят концы с концами, их осуждают и считают, что они не умеют жить. Я не знаю, кто из них умеет жить и кто не умеет, но только помню, что в дни получек, когда мама раздавала долги и у нее оставались деньги, она радовалась и звала меня сходить к кому-нибудь в гости.

Видите, как далеко увели меня мысли о рыбалке. Но иначе, наверное, вспоминать нельзя, да и неинтересно, потому что тогда получаются не воспоминания, а как будто отчет о скучном собрании.

Вот подумал о собрании и сразу стал вспоминать самое неинтересное. А выбирать есть из чего — на многих собраниях мне пришлось побывать, чуть не с детского сада. Но вспомнить самое-самое не успел, помешал шеф, который сказал:

— Аркадий Геннадьевич, толкайтесь к берегу. Шивера.

Передний плот уже прибился к гальке, и Матвей налегал на шест, выгоняя плот подальше на камни. Элька стояла по щиколотку в воде и поправляла волосы. Потом она нагнулась к рюкзаку, вытащила цветное полотенце и, размахивая им, тоненько закричала:

— Отдать швартовы!

Элька переврала команду. Отдать швартовы — значит отчаливать. Но ей было все равно, что кричать. Она вопила от избытка сил, а в таких случаях смысла не ищут.

Когда мы пристали рядом, Элька зачерпнула пригоршню воды и плеснула на В. П. Я в это же время невзначай на него покосился. По лицу шефа, оставляя темные извилистые полоски, стекала вода, а он как-то странно смотрел на Эльку и улыбался.

К слову сказать, в последнее время шеф несколько очеловечился. Скорее всего, сказывается отсутствие работы. Когда даже самому увлеченному человеку нечего делать, он поневоле начинает общаться с окружающими и в какой-то мере подпадает под их влияние.

Как я уже говорил, в хариусной рыбалке мы не соображали. Поэтому на какое-то время над рекой повис гвалт. Если собирается компания, которой ясна лишь конечная цель, но никто не знает, как к ней идти, обычно возникают суета, шум и хождение вокруг да около. Прежде других это поняли мы с Элькой. Я — просто потому, что меня не слушали. Элька — потому, что Матвей рявкнул на нее: «Ты-то хоть помолчи!» Матвей же с шефом разошлись во всю ивановскую. При этом В. П. начисто забыл о солидности и раскочегарился почище футбольного болельщика. Слушая их, я, грешным делом, подумал, что рыбалка, видно, и в самом деле спорт, коли вокруг нее закипают такие страсти. Как всегда бывает в бескомпромиссных спорах, тяжущиеся завоевывали себе сторонников.