Иван Уханов - Играл духовой оркестр...

Смолкла, не зная, что же предложить.

— Ладно, бабоньки. Через недельку забегайте… И ты, Даша, за стеклом. Хорошо? Давайте через недельку?.. А тебе, Петровна, надо бы еще за мясо доплату внести.

— Какую?.. Это семьдесят три копейки-то? Господи! Помнит.

Когда женщины вышли, Трофимыч повернулся к Фролову.

— Видите, опять я плохой, — словно жалуясь, сказал он. Однако в слове «опять» сквозило и возмущение, знакомое Фролову с первой встречи его с Трофимычем. Казалось, что бухгалтер умышленно сказал сейчас это «опять», чтобы вернуться в разговоре к тому, что оправдывало его и обвиняло Фролова. — Я плохой. Крохобор, копейки подсчитываю. Да! И других учу считать. Однако о копейках… Видите, вон у пруда новый коровник строим. Наемная дикая бригада десять тыщ слупила. А за шифер, шлакоблоки, само собой, колхоз платил, шныряли, доставали… Шабашники каждый год двадцать-тридцать тыщ кровных колхозных рубликов увозят. Деньги могли б в колхозе осесть, имей мы своих строителей. Но где взять? Облмежколхозстрой — слабак, а у районной МСО туча заказчиков, наждешься очереди. Вот и братаемся с дикими… Пол из сырых досок настлали, к осени он рассохся, дырья, щели: кулак просунешь. У шабашника петушиный норов: прокричал, а там хоть не рассветай… К тому ж корми их, обстирывай, постель давай, повариху держи. В какую копейку нам выходит…

— Извините, я… о питании хотел бы выяснить. Скажите, кому и сколько платить. — Невольно вырвалось у Фролова.

— А колхозная казна не гармошка, — продолжал свое Трофимыч, — не растянешь. К примеру, как сложилась нынешняя осень? Из крупных застроек одновременно школу и коровник вели. Август, детишкам в школу, а она без крыши. Егор Кузьмич: взять часть шифера с коровника, а туда после докупим. Тут инженер и зоотехник вздыбились: до холодов коровник надо сдать, а потому транжирить шифер, даденный на коровник, — преступление. Вот и схлестнулись, спорят, и выходит: все круглые преступники. И я в том числе, потому как ору: на шифер денег нет, все деньги. Егор Кузьмич, однако, перемог: детишки вовремя в новую школу вошли, а шифер на коровник он недавно где-то достал.

Слова Трофимыча ложились на Фролова грузом. Он пытался стряхнуть его, освободиться, но груз давил на него вопросами: «Ну зачем он рассказывает об этом мне? При чем тут я?» А где-то в глубине его звучал еще один голос Трофимыча: «Почему две тыщи? По каким таким расценкам? А может, три тыщи надо? Как, товарищ скульптор?»

— И местным застройщикам надо помочь. Та же суета. При вас в контору дед Ушаков, Кирилл Захарыч, приходил. Цемент, алебастр просит. Дом ему достраивает бригада из райкомбината. Помочь надо. Тут надо, там надо, вот и делим воробья на двенадцать блюд… Не все еще колхозники в новые дома перебрались.

Фролов смотрел, как левая рука Трофимыча мелко вздрагивает. А пальцы суетливо барабанят по столу.

— Кочережка хреновая, — перехватив его взгляд, усмехнулся Трофимыч. — Во, видал? Как малость понервничаю, и пошло… Сейчас терпимо, а прежде, бывало, так залихорадит… От контузии это… Ну давайте закурим, что ли.

— Пожалуйста. — Фролов угодливо протянул сигареты, зажег спичку, оживляясь, что голос Трофимыча потеплел.

— О какие! — вскинул сивые брови бухгалтер, разглядывая сигарету, затянулся разок-другой. — Богатые, но пустые, вхолостую дым работает. А?

— Видите, у вас и дым обязан быть рентабельным, — несмело улыбнулся Фролов.

— Да, — кивнул Трофимыч, как безделушку вертя в пальцах красивую сигарету. — Кстати, вы не помогли бы мне поаккуратнее оформить наш договор? Хотя он и подписан… Но там названы лишь заказчик, исполнитель, оплата и объект. А вот объем работ неясен. Как составить расходную ведомость — сколько и чего понадобится для постройки обелиска? Надо знать этот объем. Верно?

Фролов кивнул и отрешенно уставился в пол.

— Допускаю, что три кубометра (а в обелиске, судя по фото и проекту, более не будет) сверхсложной кирпичной кладки стоят восемнадцать рублей. Если мы даже утроим оплату за кладку и штукатурку, все одно до двух тысяч далеко… Нам бы как-то сбалансировать все это. А? — Трофимыч заглянул Фролову в глаза.

— Это не кладка, а художественная, творческая работа, — проваливаясь куда-то, глухо произнес Фролов и не узнал своего голоса. — Я просил бы, Трофимыч, не говорить сейчас… о деньгах. Это потом, когда работа будет закончена и утверждена.

— Как? А я уже аванс вам приготовил. Договор-то подписан, работа начата…