Федор Углов - Будни хирурга. Человек среди людей

— А вот мы послушаем лектора. Он нам расскажет, — смеясь, ответили подруги.

— Я могу вам сказать и без лектора: в современных условиях любви никакой нет. Я постарше вас, на себе испытал: сегодня ты вроде любишь, а завтра посмотришь — и нет её, этой любви.

Девушки с удивлением посмотрели на незнакомца, но ничего не ответили. Начиналась лекция. Лектор в увлекательной и интересной форме рассказал о большой любви, которая нередко начинается с дружбы и продолжается всю жизнь.

Он приводил примеры хороших и плохих отношений между юношей и девушкой и настойчиво предостерегал от безрассудного растрачивания своей молодости, от пороков, от легкомысленных поступков, за которые приходится расплачиваться не только молодостью, но и всей жизнью.

После лекции молодой человек пригласил Таню танцевать. Поинтересовался, как её зовут, и сам назвался: Юрий, врач-хирург.

— Итак, Танюша, какого же вы мнения насчёт вечной любви? — спросил он.

— Есть такая любовь! Должна быть. Только для этого надо по-настоящему любить, — с жаром ответила Таня, — чтобы были общие интересы, причём наполненные глубоким смыслом и направленные на большие дела.

Юрий слушал, снисходительно улыбаясь. Потом сказал:

— Не надо громких слов. Вы не на трибуне. Смешно и несовременно. Где вы видели такую любовь? В романах? В трагедиях Шекспира?.. Ныне век электроники и покорения космоса. Любовь? Не смешите!..

Таня вся вспыхнула:

— Если вы не способны на любовь, так не расписывайтесь за других.

И она, прервав танец, пошла и села в сторонке. Юрий последовал за ней. Почувствовав, что хватил через край, постарался обратить свои слова в шутку:

— Моя строгая повелительница сразу же сразила меня. Конечно, я пошутил, чтобы вас испытать. Сам я никогда так не думал.

Однако настроение было испорчено. Таня не захотела больше танцевать и пошла домой. Юрий, провожая её, всячески старался успокоить, затушевать неприятное впечатление.

Так началось их знакомство. Юрий был к Тане внимателен, заботлив. Но она замечала в его отношениях к другим небрежность и даже надменность. Не было той простоты, к которой она привыкла у себя в семье, не было скромности в его словах. Наоборот, он часто и много говорил о себе, откровенно расхваливая свои достоинства.

Однажды Таня не выдержала и сказала ему об этом. Юрий не обиделся.

— Нет, — сказал он, — это не хвастовство, а искренность, отсутствие лицемерия. Я не ханжа, не умею притворяться, и к тому же мне очень хочется тебе понравиться. Разве можно осуждать за это молодого человека?..

Они встречались довольно часто, много говорили о любви, но все как-то абстрактно. Юрий ни одним словом не обмолвился о своих чувствах к Тане. Она же сама не могла дать себе отчёт в том, как относится к Юрию. Есть ли у неё такое чувство, когда она могла бы сказать «люблю»?

После того как я пригласил Таню к себе в клинику, она в тот же вечер рассказала об этом своему другу. Юрий сидел задумчивый, рассеянный, а затем заговорил с жаром, что он не мыслит себе, как останется здесь без неё. Что жизни ему здесь не будет, он должен поехать с ней в Ленинград.

— А как ты смотришь, Таня, на то, чтобы нам пожениться и вместе поехать в клинику? Я бы поступил работать врачом, а ты сестрой. Ты будешь готовиться в институт, я тебе стану помогать.

Для Тани такое предложение было желанным. И она согласилась. Поэтому, когда я пришёл в гости, Таня представила мне Юрия как своего жениха.

Я внимательно и даже с пристрастием посмотрел на него. Высокий, стройный, белокурый, безупречно одетый, в начищенных до блеска ботинках, с военной выправкой, он произвел на меня хорошее впечатление. Военная выправка у него ещё сохранилась, так как он лишь недавно уволился из армии. Трудно сказать, как ему удалось демобилизоваться. Он был молод и здоров. Но на вопрос об этом он не ответил, а укрылся за шутку. С работой у него в родном городе, где жили его родители и где его многие знали, почему-то не ладилось.

Было странно, что он работал то лаборантом, то поликлиническим врачом на полставки, а то на службе «Помощь на дому».

— Мечтаю о научной деятельности, — говорил он мне. — Да здесь же нет возможности для творческой работы. Вот дали мне тему по пересадке костного мозга. Два года я уже этим занимаюсь и не вижу результатов.

Он показал мне записки по своей теме.

— Тема действительно большая и трудоёмкая. Она потребует много лет упорного труда. А то, что вами сделано, — говорю ему, — так это и началом назвать нельзя.