Станислав Мелешин - Любовь и хлеб

— Понимаю, — сказала Лина.

— Нужно только много думать о них и меньше любить себя самого.

Александр Петрович боялся, как бы все, что он говорил, не показалось Лине скучным и наивным. Помедлив немного, он заключил:

— Линок, я бы смог эти золотые последние годы прожить в столице, к тому же легко, на покое… Но мне было бы трудно сознавать, что большая, могучая, настоящая жизнь проходит мимо меня…

Машина проехала мост, свернула за угол книжного магазина и скрылась меж изб, где дорога, опоясывая гору, поднималась вверх, к небу.

Счастливого пути. Уходят дороги на рудник, на Кименку, в леспромхоз, на Буртаново. Там кончается лежневка, а дальше — таежные мансийские поселки, до которых нужно добираться по реке, тайгой, тропинкой в горах.

Там горные увалы и таежные болота, там живут манси — охотники и оленеводы. К ним и поехал молодой врач-москвич.

Это где-то там, далеко, в тайге.

А здесь, в городе, стоял народ, шумел, ходил переговаривался, пел…

За городом, где над избами поднимались таежные горы, образуя у реки синюю щель с отлогими скалами, раздался выстрел. В небе гулко отозвалось эхо. Казалось, сдвинулись и осели горы и выпрямились избы города.

Все на берегу вздрогнули.

Александр Петрович произнес: «Так», — и достал трубку.

Выстрел обозначал, что открыли плотину, пустили воду и сейчас начнется сплав леса.

Река, как и прежде, равнодушно плыла меж берегов, отражая в себе серые избы. У самой кромки воды попарно стояли милиционеры в белых перчатках.

Жители сгрудились у берегов, группами бродили по улице, стояли на мосту и у домов, разглядывали безмятежный простор темной речной поймы — ждали сплава, наблюдая за прибывающей водой.

Босоногие мальчишки бежали по камням, боясь отстать от широкой волны, которая катилась от берега до берега, неся с собой пену, щепки, ветки сосны и березы.

Начался сплав.

Александр Петрович подошел ближе к берегу. Рядом с ним встала незнакомая женщина в белом платье, держа за руку белобрысого малыша, который тянул ее за собой и рвался к воде, где стояли милиционеры.

Александру Петровичу отчего-то захотелось заглянуть женщине в глаза. Он шагнул вперед, взглянул на нее и узнал приезжую.

«Кавказское лицо с круглым подбородком и грустные черные глаза. Маро Азарян», — вспомнил Александр Петрович, обрадовавшись встрече. Правда, теперь глаза у нее веселые, и вся она радостная, светлая, красивая в этом белом платье.

Мальчик тянул ее за руку.

— Коля, стой спокойно, — проговорила она певучим, приятным грудным голосом.

— Мам, мам! Река-то… А что сейчас будет?

Александр Петрович погладил малыша по голове и ответил за мать:

— Сейчас лес пойдет… Бревна будут плыть.

— Какие бревна? Вот такие, как столбы, да?

Женщина и Александр Петрович рассмеялись.

— Коле все здесь так интересно.

Александру Петровичу было приятно стоять рядом с Маро, молодой, красивой, радостной, и он даже пожалел, что уже не молод.

— Ну как, устроились с жильем?

— Да. Спасибо. Комнатка в гостинице уютная. И недорого.

— Ну, а мужа нашли?… Встретились?

— Нет пока… То есть… ему сообщили о моем приезде. Завтра жду.

Они помолчали.

Александр Петрович спросил:

— Ну, как вам… наш город?

Женщина продолжала все тем же певучим, приятным голосом:

— Ничего городок. Грязный только… Несуразный какой-то. Жара, некрасивые улицы, пыль… Пора строить хорошие многоэтажные дома, как в других городах, знаете. У вас деревянная архитектура прошлого века — изба, забор, огород… Чего хорошего? Вот будем ставить металлургический завод-комбинат — новый город строить будем!

Александр Петрович кивал, слушал, удивляясь, что приезжая говорит то самое, о чем он думает каждый день.

Вынырнули первые бревна. Они плыли, переворачиваясь с боку на бок, приставали к берегу, а на быстрине, где бурлила вода, неслись во весь опор, раздвигая воду тупыми концами.

Женщина и малыш отошли в сторону.

Александр Петрович задумался о разговоре с Маро.

«Ничего. Скоро и бревна поплывут, а по дорогам и стальным путям понесутся машины с цементом и железом, платформы с бетоном и шлакоблоками».

На миг он представил себе новый город: высокие каменные дома, прямые улицы, фонтаны, площади — и на душе у него стало радостно и легко. «Дожить бы!»

На минуту смолкли голоса на берегу. По тротуару степенно двигался детский сад — группа малышей. Держа друг дружку за руки, они разноголосо пели песню, несли красные флажки, поспешая за тетей Гарпиной.