Борис Леонов - Солдаты мира

— Спасибо. До свидания. К черту…

— Товарищ лейтенант, — вдруг позвал Новичков. — Товарищ лейтенант! — громче окликнул связист, видя, что замполит продолжает смотреть в песок перед собой. — Кажется, афганская колонна на шоссе.

— Где? Вижу. Одной перебежкой — вперед.

Афганские грузовики, звеня всевозможными подвесками, свернули к караван-сараю. Само здание было разрушено, но армейский пост, охранявший развилку дорог, обжил развалины, возвел по углам навесы, и оттуда навстречу колонне вышли люди. Лейтенант узнал двух бришей [11] Сержантов. — афганского Кадыра и своего Дмитриева — и побежал, расплескивая остатки воды, быстрее.

— Салам алейкум, командор, — поздоровались сначала с ним, потом с сержантами водители грузовиков: старших афганцы чтят и уважают. Потом уже разом о чем-то заговорили, показывая на БТР [12] Бронетранспортер. , свои машины и дорогу.

— Они спрашивают, когда вы поедете вперед и можно ли ехать с вами, — перевел Инклоб, маленький солдат-афганец, учившийся когда-то в Ташкенте и знающий русский язык.

В первые дни службы в ДРА Спирин удивлялся, откуда люди, часто вместо подписи ставившие отпечаток пальца, умеют считать и знают русский язык. «Мы ведь торговцы, — объяснил один из царандоевцев [13] Милиционеров. . — Не будем знать язык — не зазовем покупателя, не покажем и не продадим товар. Язык — наши деньги».

— Они говорят, — продолжал Инклоб, — что везут груз в Кабул и что сегодня им надо быть там.

— Так в чем же дело? — удивился Спирин.

— Душман, душман, — закивали водители и принялись вновь что-то объяснять.

— Они боятся душманов, — перевел Инклоб. — Говорят, недалеко отсюда их чуть было не задержали, с трудом вырвались. Теперь боятся. А если с шурави [14] Советские. , душман не тронет.

— Нис, нис, — подтвердили водители.

— Они говорят, что везут муку на хлебозавод. Если они не успеют к ночи, хлебозавод будет немножко… — Инклоб щелкнул пальцами, подыскивая слово, — пополам, напополам работать не будет, и утром в Кабуле не будет лепешек. Водители очень просят шурави.

— Вот теперь ясно, Кадыр. Инклоб, приглашайте гостей пить чай, а я свяжусь с начальством. Новичков, на связь!

Лейтенанту самому хотелось продолжить путь, который прервался вчера под вечер из-за неполадок в бронетранспортере. «Ноль первый», дав команду ремонтироваться и ждать у афганского поста утреннюю колонну, через несколько часов «обрадовал»: ожидаемые машины пойдут в Кабул другой дорогой. Оставалось одно — отдыхать, ждать другую колонну, хотя по разговору, вернее, по интонации строго ограниченных для выхода в эфир слов чувствовалось, что и замполит, и люди, и БТР нужны в «хозяйстве».

И вот теперь есть повод просить разрешения двигаться дальше. Всего-то-навсего шестьдесят километров…

— «Ноль первый», я «Ноль третий». Докладываю обстановку: колонна «зеленых» просит сопровождения в квадрат… Везут хлеб. Просят сопровождения. К движению готов.

Над ухом защелкало, затрещало, потом сквозь шум пробился еле слышный резкий, отрывистый голос «Ноль первого»:

— Вас понял. Ждите указаний.

«Значит, командир не против, если не запретил сразу», — обрадовался Спирин, стараясь плотнее прислониться к броне, чтобы хоть немного защититься от пыли. Новичков укрывал рацию своей тельняшкой.

— «Ноль третий», я «Ноль первый». Сопровождение разрешаю. Высылаю навстречу две «коробочки», встретитесь в квадрате… Будьте осторожны, «Ноль третий». Связь — через каждые пять минут. Прием.

— Новичков, на связи. Пр-р-риготовиться к движению! — Складывая на бегу карту, лейтенант, перепрыгивая через кустики верблюжьей колючки, побежал под навес.

Алексей давно понял, что здесь, в Афганистане, наши солдаты находятся в моральном и физическом напряжении, часто думают об отдыхе. Но лишь выпадет минута-другая свободного времени, человек теряется. Только работа спасает от тоски по родным, по стакану молока, по запаху сена. Душевное равновесие, как ни странно, тут находишь только в напряжении. И этот день невольного отдыха, выпавший на его, Алексея, долю из-за поломки БТР, будоражил больше, чем любой выход в горы.

Лейтенант отряхнулся у порога, пригладил растрепанные «афганцем» жесткие от пыли волосы, вошел под навес. Дмитриев, пританцовывая и гримасничая у костра, пек что-то на сковородке. Механик-водитель Миша Евсеев передавал по кругу тарелку с желтыми оладьями, и афганцы, весело переговариваясь, брали угощение и благодарно кивали.