Борис Леонов - Солдаты мира

— Так точно, лейтенант Ермаков.

— Неужели тот белобрысый?

— Не знаю, товарищ генерал-полковник, — смутился связист. — Посредник примет не сообщил.

Тулупов засмеялся. Сам-то он помнил приметы каждого офицера, с которым имел дело. «Выходит, это Ордынцева вывел из строя представитель штаба учений и ротой теперь командует тот самовольник с неправдоподобно синими глазами».

Генералы, конечно, не за красивые глаза ценят подчиненных, а вот, поди ж ты, запомнились командующему глаза лейтенанта Ермакова: уж больно цепкие…

И еще одни глаза желал увидеть сейчас Тулупов. «Хотел бы я знать, — думал он, — что-то в них отразится, когда доложат нашему юному генералу о разгроме авангарда в его первом эшелоне?»

«Юным генералом» Тулупов именовал одного из своих любимцев — молодого командира танкового соединения, недавно получившего генеральское звание. На нынешних учениях он действовал против Степаняна.

Тверд молодой генерал, решителен, но горяч не в меру, а уж самонадеян!.. «Вперед!» — любимая его команда. Отличная команда, когда хорошо знаешь, что там, впереди. Да не всегда о том помнили в соединении молодого генерала. Не раз Тулупов пробирал самого комдива за излишнюю самоуверенность, за огульность в наступательных действиях частей его дивизии. Комдив соглашался, обещал взгреть и проучить кого надо, но сам тут же начинал оправдываться: «Когда ракеты и авиация пути расчищают, допустимо ли плестись боязливым шажком, ощупывая каждый метр?.. Ну останутся там осколки — стоит ли из-за них темп терять?..»

«Да разве я про то?! — сердился Тулупов. — Кто вас заставляет плестись? Хоть на крыльях летите! Но имейте же глаза и уши повсюду. Не теряйте взаимодействия между частями. Любой комбат — не говорю уж о командирах полков — обязан знать, что творится вокруг, на чью помощь он может рассчитывать и кому должен сам оказать ее… Неужели вы всерьез полагаете, будто в ракетно-ядерной войне перед вашими танками окажется пустыня? Вы себя на место противника поставьте. Вас ядерными пряниками угощать начнут — так что же вы, перемрете в одночасье?»

Когда в последний раз молодой комдив, выслушав командующего, поспешно достал блокнот — все, мол, запишу и поправлю, — Тулупов посоветовал: «Насчет осколков тоже запишите. Они разные бывают. Один шинель солдатскую не разорвет, а другой нескольких свалит. Это смотря, с какой силой он запущен», — и потер глубокий осколочный шрам на лбу…

«Значит, не все мои слова до него дошли, — думал теперь Тулупов. — Что ж, пусть Степанян поучит. Он не так прост, этот старый вояка. Да и ждет от нынешних учений многого. Быть ему комдивом или дожидаться нового начальника, чтобы опять ходить в замах, решается, пожалуй, сегодня».

И вот — первый щелчок по носу юному генералу… Поди, думал, Степанян еще за утренним самоваром, а он уже в двух десятках километров от переправ…

«Ничего себе щелчок! Батальон со средствами усиления как корова языком слизнула. Лихо, полковник Степанян, лихо!»

Командующий вспомнил, как Степанян распекал на полигонной вышке лейтенанта Ермакова и как сам он, Тулупов, сочувствуя втайне лейтенанту, подмигнул ему украдкой. «А ведь и он, чертенок, тогда мигнул в ответ. Точно — мигнул!» (Едва ли Ермаков осмелился бы перемигнуться с командующим. Но Тулупову сейчас хотелось, чтобы лейтенант тоже мигнул, и он уверял себя: было именно так.) «Танкист! Давай помогай своему комдиву генеральскую звезду зарабатывать, а мне — молодых генералов учить…»

Снижаясь, вертолет развернулся, и Тулупов, глядя в иллюминатор, насторожился. Кто-то огромный, вполнеба ростом, двигался по степи. С черно-рыжей растрепанной головы великана тянулись к земле седые рваные космы, а уродливо искривленное тело, пятнистое от солнца, тяжело волочилось по каменистым плешинам холмов…

«Ядерный удар!» Вспышки взрыва Тулупов не заметил — в тот момент солнце через иллюминатор било в глаза.

— Живо на землю! — скомандовал Тулупов пилоту, и вертолет почти упал в распадок возле штабных палаток…

Пока авангарды «противника» вели бой, главные силы танкового полка Юргина приближались к месту сражения. Видно, Юргин где-то недоглядел за комбатами, и головной батальон слишком приблизился к авангарду. Разведка «противника», которую привлекла драма у сходящихся клином высот, постаралась загладить собственную вину: скрытно наблюдая за боем, она держала своего начальника в курсе происходящего. Молодой генерал, разгневанный потерей авангарда, решил, что настал его час. Над задымленными высотами вспыхнуло слепящее пламя и поднялся смертоносный гриб. Это был своевременный и жестокий удар.