Фазиль Искандер - Софичка

— Действуй, — шепнул он, провожая нас до дверей, — за все уплачено!

Уже у себя в номере, когда я стал на диване стелить постель щебечущей пышечке, она удивленно спросила:

— Мы что, отдельно будем спать?

— Да, — сказал я, — видите, как получилось. Оказывается, Люда не уехала, А я всегда верен своей жене.

— Совсем всегда? — поразилась она.

— Когда женат, — объяснил я.

— А сейчас вы женаты? — спросила она.

— К сожалению, да, — сказал я несколько лицемерно, потому что, кроме принципа, я вообще не любил иметь дела со шлюхами.

— С кем же мы спим, — вслух задумалась она, — если мужчины верны своим женам?

— Ну, не все мужчины, — примирительно сказал я.

— Никогда в жизни этого не было, — произнесла она с пафосом, — чтобы я отдельно от мужчины спала в одной комнате! Подруги не поверят!

— Спокойной ночи, — сказал я и погасил свет. — Раздевайтесь и ложитесь.

В темноте мы оба разделись и легли.

— А если я к вам приду? — спросила она у меня через пять минут.

— Придется вас прогнать, — сказал я, чувствуя, что на меня наваливается сон.

— У меня никогда не было такого большого мужчины, — вздохнула она в темноте. И вдруг через некоторое время стала тихо и долго задыхаться от хохота.

— Что вас смешит? — уже сквозь сон спросил я.

— Мысли, — сказала она, стараясь заглушить смех.

Я провалился в сон. Утром, когда я проснулся, она уже была на ногах. Веселая, подвижная пышечка. Если б я не был женат, если б она не была шлюхой, хорошо было бы с ней побаловаться, подумал я.

— Отвернитесь, — сказал я, почему-то чувствуя, что это необычайно глупо звучит.

Она отвернулась, многозначительно хохотнув. Я оделся, умылся, побрился. И тут в дверь раздался характерный стук Георгия Георгиевича. Я открыл дверь и вижу — он прямо умирает от любопытства. Отзывает меня в коридор.

— Ну как? — жарко шепчет.

— Никак, — отвечаю я, почему-то особенно раздражаясь именно его жарким шепотом. Если б шепот не был таким жарким, было бы терпимо.

— Как это? — удивляется он, слава Богу, переходя на нормальный язык. — А она что?

— Я ей все объяснил, — сказал я, — она была очень удивлена, но примирилась.

Надо сказать, что Георгий Георгиевич был странно скуповат, когда дело не касалось женщин или застолья. Тут он был щедр, как король. Но, например, в жаркий летний день купить на улице мороженое он считал глупой и даже развратной тратой денег. Такой он был. Со своими строгостями.

— Но я же заплатил деньги за ночь, — сказал он обиженно, разводя руками, — так не годится. Нельзя без толку бросаться деньгами. Я сейчас с ней пересплю, а ты стой с этой стороны. Если вдруг появится Люда, скажи, что я к одному знакомому в номер зашел. Не подпускай ее к дверям.

— Хорошо, — согласился я, глотая его унизительное предложение, и он вошел в номер.

Минут через десять он вдруг открывает дверь и говорит:

— А ну-ка зайди!

Я захожу, удивляясь, что он так быстро справился со своим делом. Но не тут-то было!

— Она говорит, что спала с тобой в эту ночь, — раздраженно объяснил он мне, — поэтому не отдается мне!

— Да! — топнула ножкой пышечка. — Я договаривалась спать с одним, а не с двумя!

— Но ты же со мной не спала, — говорю я.

— Спала, — твердо отвечает она, — спала!

— В одной комнате, а не в одной постели! — уже раздражаюсь я.

— В одной постели! — утверждает она.

— Ты что, с ума сошла? — говорю я.

— Ничуть, — отвечает она, — я пришла к тебе в постель, когда ты спал. И все сделала, что надо!

— Но это же физически невозможно! — воскликнул я. — Когда мужчина спит!

— Очень даже возможно, — отвечает она, — спит-то он спит, да не весь!

— Но я бы проснулся! — воскликнул я.

— Ты был пьян, — ответила она достаточно разумно, — потому и не проснулся.

— Но чем ты докажешь, что это правда? — с величайшим любопытством спросил Георгий Георгиевич.

Она стыдливо потупилась.

— Ну? — строго настаивал Георгий Георгиевич.

— У него родимое пятно, — все еще стесняясь, тихо ответила она, — пониже пупка.

Георгий Георгиевич пронзительно посмотрел на меня — вероятно, взглядом одного из бесчисленных сыщиков, о которых он читал. Я кивнул. Это было правдой. Смутно вспомнил, что в ее словах есть что-то из какой-то восточной сказки. Шехерезада, что ли?

— Но как ты это заметила? — не унимался Георгий Георгиевич, видимо, входя в роль своих проницательных сыщиков, — ты что, свет зажгла?

— Фонарь из окна светил, — призналась она, снова потупившись.