Фазиль Искандер - Паром

Так вот где тайна мощной красоты!
В тебе, гранат, земля соединила
Взрывную силу сжатой кислоты
И сладости томящуюся силу.

На морду льва похожая айва.
Какая хмурая и царственная морда!
Впервые в жизни я подумал гордо:
Чего-то стоит наша голова!

Мы обнажаем жизни аромат.
Все связано — и ничего отдельно,
И творческая радость не бесцельна.
Когда за нами люди говорят:

«Мы связаны. Природа такова.
На свете любопытного до черта!
На морду льва похожая айва,
Какая мудрая и царственная морда!»

Когда сквозь звездный мир, натужась.
Мы прорываемся подчас.
Пространственный и честный ужас.
Как в детстве, настигает нас.

Куда втекает эта млечность?
Что за созвездием Стрельца?
Где бесконечности конечность?
Что за конечностью конца?

Но беспредельные просторы
Рождают беспредельный страх.
И, как слепец рукой опоры.
Опоры ищем в небесах.

Тогда душевное здоровье
Всевышний возвращает нам.
Вселенная — его гнездовье,
В огнях далеких мощный храм!

И бездна не грозит, ощерясь,
И нам не страшно ничего.
Он так велик, что даже ересь
Живет под куполом его.

Дом Бога высится над нами.
Мы в краткой радости земной
Защищены его стенами
От бесконечности дурной.

Сквозь сутолоку улицы московской,
Сквозь легкий дождь она ко мне бежала.
От столкновенья робости с отвагой
Порывисто струился каждый шаг.

Струились волосы и платье на груди,
Разбросанно струился легкий плащ,
Разорванно, как финишная лента.
Струился шарф. Она ко мне бежала.

Досадуя на все, что гасит скорость.
Как бы выбрасываясь из одежды.
Ладонями дождинки отстраняя.
Как отстраняют ветки на пути…

Вот так она бежала через площадь,
Закинув голову движеньем олимпийским,
С лицом, горящим и надменным от стыда.

Так в древности к возлюбленным бежали
Или, прекрасна в доблести гражданской,
В кварталы Рима римлянка вбегала.
Чтоб городу кричать: «Враг у ворот!»

И стоит ли теперь мне говорить,
Что мы в кино чуть-чуть не опоздали.
Шла итальянская картина в этот день.

Не умирайте, старики,
Я вас прошу, не умирайте.
Удите рыбу у реки.
Табак в ладонях растирайте.

Не молодиться напоказ,
Я против старческих чечеток.
Но ваш медлительный рассказ
Под щелканье янтарных четок…

Я вспоминаю каждый раз
Ваш облик, солнцем прокопченный,
Оазисы знакомых глаз
Над местностью пересеченной.

Не умирайте, старики,
Я вас прошу, не умирайте!
Любому смыслу вопреки
Живите, в шахматы играйте.

Шагнуть не вздумайте за край
И не заглядывайте в яму.
Ты — первая не умирай.
Я больше всех боюсь за маму.

Далекая седая мать
Все ждет, когда я преуспею.
— Ну ладно, — говорю, — успею…
Но страшно лень преуспевать.

…Прекрасно летом в царство птиц
Катить, забыв про поясницу.
Из всех тиранских колесниц
Младенческую колесницу.

А что тираны? Кровь, туман
Да лживой скуки постоянство.
И чем несчастнее тиран,
Тем абсолютнее тиранство.

…Вы, как деревья в листопад.
Еще в плодах судеб, событий…
Благословляю ваш закат!
И все-таки — не уходите.

Седой и смуглый генерал.
Весь в орденах, как в латах.
На клубной сцене вспоминал
Свой путь, друзей крылатых.

Неповторимы времена
Мальчишеских идиллий.
Неповторимы имена.
Которые любили…

Горел великий ореол,
Мы верили с друзьями,
Что круглосуточно орел
Парит под облаками.

Спасать на льдине четверых
Рвались в любой квартире.
Но гибли тысячи других
Во глубине Сибири.

Быть может, зная эту боль.
Но и помочь не в силе.
Вы, как поэты в алкоголь,
В рекорды уходили.

Той темы не коснусь пером
Попутно и поспешно.
Я не о том, я не о том.
Хоть и о том, конечно.

Но вы сказали под конец:
— Когда б не время, верьте.
Пахал бы землю, как отец
Ее пахал до смерти.