Александр Бусыгин - Избранное

Перепелицын поднял голову, и Корнеев увидел в его глазах горечь и обиду.

— На бюро приходи, — еще раз пригласил Корнеев. — Сегодня вопрос о типизации. Касается особенно вашего цеха.

— Ничего меня не касается. Обошлись без нас.

— Кто?

— А я знаю кто? — рассердился Перепелицын. — Чего ты ко мне пристаешь? Ходят здесь да раздражают.

— Чудишь ты, старик. Говори толком.

— Я не любитель много разговаривать.

— Ну, ладно, — сказал Корнеев, видя, что говорить сейчас нет ни времени, ни смысла, — на бюро приходи обязательно.

«А что, если не пойти сегодня на бюро? — мелькнуло у Перепелицына. — Подумают, что блажь на старика нашла. Сказал же Корнеев: „чудишь ты“. Нет! На бюро я пойду и выскажу им все».

Вначале заседание бюро шло вяло. Первыми стояли вопросы мелкие…

— Следующий вопрос немного посерьезнее, — сказал Корнеев, когда повестка наполовину была исчерпана, — о типизации производства. Слово предоставим хозяйственнику. Давай, Михаил Андреевич!

— Собственно, и этот вопрос несложный, — улыбнулся мастер механического цеха, — думаю, что много времени я не займу.

— Пять минут — и хватит, — сказал кто-то насмешливо.

— Пяти минут, пожалуй, маловато, — не понял насмешки мастер.

— Сколько тебе надо? — спросил Корнеев.

— Минут десять. Самое большее — пятнадцать.

— Прошу слова к порядку заседания! — поднялся со скамейки Перепелицын. Лицо его было воспаленным, глаза темные, борода вздрагивала, и, прежде чем начать говорить, он долго откашливался. — Кукольную комедию нечего ломать! Ему «десяти минут хватит». (Перепелицын бросил колючий взгляд на мастера). Товарищи, это безобразие! Надо сегодня высказаться до конца.

Все недоуменно посмотрели на Перепелицына. В чем делю? Почему это Перепелицын хочет, чтобы мастер просил больше времени? Странно, странно.

— Меня удивляет желание товарища Перепелицына, — развел руками мастер. — Для чего я буду просить больше времени, когда я смогу уложиться в десять-пятнадцать минут? О чем я буду говорить полчаса?

— Ему не о чем говорить?! — закипел Перепелицын и опять поднялся со скамейки и сказал угрюмо и спокойно:

— Хорошо. Тогда у меня есть о чем поговорить.

Эти слова и тон, каким они были произнесены, подействовали на мастера удручающе: на него нашла робость, мастер почувствовал что-то неладное, заерзал на табуретке и уронил на пол свои тезисы. Доклад начал он путаясь и заикаясь, а когда подошел к цифровым данным, совсем запнулся и долго перелистывал блокнот, беспрестанно повторяя «сейчас я вам приведу цифровые данные», пока, наконец, не увидел, что листок с цифрами валяется на полу.

— Цифры у него взяты с полу, — пошутил Минька «Ортодокс».

За все время доклада Перепелицын ни разу не взглянул на мастера и слушал плохо. Большинство же слушало внимательно. Это Перепелицына удивляло: по его мнению, мастер говорит совсем не то, что требуется. Еще больше удивился он, когда начали обсуждать доклад. Все выступающие отмечали, что вопрос с типизацией в механическом цехе разрешен удачно.

Перепелицын наблюдал за Корнеевым, ожидая с нетерпением его выступления и надеясь, что Корнеев, в конце концов, исправит свой промах, начнет свою речь, примерно, так: «Все это хорошо. Но с типизацией в механическом цехе мы сделали одну очень большую ошибку…»

— Кто еще хочет говорить? — спросил Корнеев и посмотрел на Перепелицына. — Ты, что ль, Федор Петрович?

— Я прежде хочу дослушать, что скажешь ты, — ответил Перепелицын.

«И чего это старик кипятится?!» — недовольно поморщился Корнеев, а сказал добрым голосом: — Ну что ж, скажу я. Я согласен с большинством выступающих. Нового ничего добавить не могу. Время затягивать не буду… Ты, может быть, что новое добавишь?

— Ничего у меня нет нового…

Перепелицын никак не мог решиться на выступление. Обычно он больше слушал, чем говорил. Выступления для него были сплошной мукой. Он боялся, что и сейчас многое не сможет сказать и его не поймут.

Корнеев недовольными и усталыми глазами обвел заседание:

— Будет еще кто говорить? Видно, желающих нет. Значит, прения прекратим.

— Подождите! Подождите! — заволновался Перепелицын. — Может быть, еще кто выскажется. Чело ты так торопишься?

— Кроме тебя, желающих нет. Высказывайся.

— Выскажусь! — вздохнул Перепелицын и поднялся со скамейки, большой и мрачный. — По-моему, — начал он, ни на кого не глядя, — некоторые наши хозяйственники иногда кое-чего недопонимают.