Евгений Петров - Том 1. Двенадцать стульев

Печатается по тексту рукописи (ЦГАЛИ, 1821, 7) [2]

«Великий комбинатор» – первое название романа «Золотой теленок».

«Летучий голландец». – Повесть не была написана. Планы и наброски ее опубликованы в журнале «Молодая гвардия», 1956, № 1.

«Клуб чудаков» – так называли себя литераторы, сотрудничавшие в журнале «Чудак».

Двенадцать стульев *

Роман «Двенадцать стульев» впервые был опубликован в журнале «30 дней», 1928, №№ 1–7, с иллюстрациями художника М. Черемных. В том же году вышел отдельной книгой в издательстве «Земля и фабрика».

Работать над романом Ильф и Петров начали в августе – сентябре 1927 года. Евгений Петров рассказывал в статье «Из воспоминаний об Ильфе», что сюжет романа был подсказан В. П. Катаевым. Это произошло в редакции газеты «Гудок», где все они в то время работали. Ильфа и Петрова увлекла тема романа. Тогда же у них возникла мысль писать его вдвоем, «артелью», как шутливо предлагал Катаев. «В этот день, – вспоминает Петров, – мы пообедали в столовой Дворца Труда и вернулись в редакцию, чтобы сочинять план романа… Сколько должно быть стульев? Очевидно, полный комплект – двенадцать штук. Название нам понравилось. „Двенадцать стульев“. Мы стали импровизировать. Мы быстро сошлись на том, что сюжет со стульями не должен быть основой романа, а только причиной, поводом к тому, чтобы показать жизнь» (И. Ильф. Записные книжки, «Советский писатель», М. 1957, стр. 21–22).

Вся первая часть была написана за месяц и одобрена Катаевым. Вторая и третья части тоже были закончены в короткие сроки. В январе весь роман был завершен. Однако нельзя сказать, что «Двенадцать стульев» писались легко. «Мы работали в газете и в юмористических журналах очень добросовестно. Мы знали с детства, что такое труд. Но никогда не представляли себе, как трудно писать роман. Если бы я не боялся показаться банальным, – вспоминал Петров, – я сказал бы, что мы писали кровью» (И. Ильф, Записные книжки, «Советский писатель», М. 1957, стр. 23–24).

Остапу Бендеру в первоначальный период работы над романом отводилась эпизодическая роль. Более отчетливо авторы представляли себе Воробьянинова. Ему решено было придать черты двоюродного дяди Петрова – председателя уездной земской управы. «Остап Бендер был задуман как второстепенная фигура, – писал Петров в набросках к плану книги „Мой друг Ильф“. – Для него у нас была одна фраза: „Ключ от квартиры, где деньги лежат“» (ЦГАЛИ, 1821, 43). При такой расстановке сил борьбу за сокровища могли вести Воробьянинов с отцом Федором Востриковым. Остап должен был исполнять обязанности бойкого компаньона, расторопного помощника при бывшем предводителе дворянства. Не случайно в начальных эпизодах романа он кажется нам и проще и грубей: то щедро сыплет рассказами о своих знакомых, причем на все случаи жизни у него оказывается в запасе подходящая поучительная история, то уснащает свою речь крепкими словечками из лексикона жуликов и босяков.

По мере того как образ бойкого и развязного молодого человека обретал черты «великого комбинатора», речь Остапа тоже заметно менялась, приобретая фельетонный блеск и остроумие. Напротив, репортер Персицкий занял в романе более скромное место, чем это можно было предположить, читая «Двенадцать стульев» в рукописи, в журнале и в первом отдельном издании. Судя по главе «Могучая ручка. Золотоискатели», в дальнейшем исключенной авторами из романа, стулья, выпотрошенные в комнате Никифора Ляписа-Трубецкого, в редакции газеты «Станок» и в театре Колумба, наводили Персицкого на мысль, что за ними кто-то специально охотился, что тут действовала какая-то «секта похитителей стульев».

Если бы писатели наделили Персицкого способностями удачливого детектива, в конце концов разгадывающего тайну стульев, – вероятно, действие романа пошло бы по иному пути. Но этого не случилось. Впоследствии сюжет и композиция романа тоже не претерпевали изменений. Однако, сравнивая рукописный вариант с журнальным, публиковавшимся в «30 днях», и первое отдельное издание книги с последующими, отмечаешь некоторые существенные разночтения. Дело в том, что при публикации романа в журнале авторы сделали ряд сокращений и поправок, учтя, по-видимому, замечания одного из тогдашних редакторов «30 дней» В. А. Регинина. Об этом упоминает Петров в своих записях «Мой друг Ильф»: «Регинин, который всегда требовал вычеркнуть одну строчку и приписать одну страницу». Готовя роман для отдельного издания (ЗИФ, 1928), авторы восстановили многие купюры, возвратив, однако, в книгу наряду с существенным и малозначимое – некоторые непритязательные остроты и шутки. Для второго издания (ЗИФ, 1929) Ильф и Петров уже более взыскательно «почистили» текст. Не случайно именно этот отредактированный авторами текст воспроизводился в последующих изданиях «Двенадцати стульев» без существенных изменений. Перечислять все исправления и сокращения, делавшиеся авторами для журнала и для отдельных изданий романа, нет необходимости. Важно уяснить самый характер поправок. Восстанавливая или сокращая, Ильф и Петров заботились об усилении сатирического звучания книги, устраняли длинноты и повторы, которые только замедляли действие и ослабляли художественную целостность романа.