Евгений Войскунский - Черемуха

Остудин вытащил папиросы, протянул Фролову.

— Спасибо, — сказал тот. — Бросил.

— Врачи не велят?

Фролов кивнул. Ему было холодно. Морозный ветерок прошелся над стынущим морем, корпус лодки неприятно трясло от вспарывания ледяного панциря, и не видно было чаек, улетевших неизвестно куда на ночлег.

— Хочешь чаю выпить? — спросил Остудин.

Он оставил на мостике старпома, а сам спустился вслед за Фроловым вниз, прошел в кают-компанию.

— Если кончится лед, то по чистой воде еще успеем к Новому году, — сказал он, сбрасывая шубу.

— Мне все равно теперь, — отозвался Фролов.

— Зато мне не все равно.

— Ты женат? — поинтересовался Фролов.

— Да.

— И дети есть?

— Двое. — Остудин встал и включил радио.

В отсек полились звуки скрипки. Сильная тревожная мелодия билась под смычком, будто рвалась на волю.

Молча пили горячий чай.

Фролов дослушал музыку до конца, потом, посмотрев на Остудина, сказал:

— Почему ты не спрашиваешь, как я живу?

— Вижу и так: преуспеваешь.

— Верно. — Фролов усмехнулся. — Верно, старина… Слушай, Сергей, — сказал он немного погодя, — у меня такое впечатление, что ты не рад нашей встрече.

— Почему?

— Не знаю. Ты и раньше, правда, не отличался даром красноречия. Но все же… А ведь у меня близких друзей после тебя не было. Приятелей — этих хоть пруд пруди… Странно, что мы с тобой ни разу не встретились с курсантских времен. Десять лет прошло, так?

— Без малого.

— Славные были денечки! Помнишь, как мы десять лет назад Новый год встречали? Еще Нина была с нами. Помнишь Нину?

— Нину? — Остудин посмотрел на Фролова. — Да. Припоминаю.

Ровно десять лет назад в огромном зале училища гремела музыка. Вокруг елки, сверкавшей огнями, кружились пары. На встречу Нового года курсанты пригласили гостей — студентов (главным образом студенток) университета. К девушкам относились рыцарски: стоило хоть одной из них остаться на минуту в одиночестве, как уж к ней летел синий воротник. Ни одна не скучала у стены — за этим строго следили распорядители.

— Сергей, Толя, разбить ту пару.

И два курсанта послушно вошли в круг и с вежливым «разрешите» разняли двух кружившихся девушек. Толя Фролов обхватил длинной рукой румяную толстушку с косами и умчал ее в водовороте вальса. Сергей Остудин был неважным танцором, к тому же его партнерша казалась такой хрупкой… Это была тоненькая девушка в красном жакете и черной юбке. Ее черные волосы были коротко подстрижены. Большими светло-карими глазами она вопрошающе взглянула на Сергея, делавшего мелкие осторожные шаги.

— К сожалению, это все, что я умею, — стараться не наступать вам на ноги, — буркнул он.

Девушка засмеялась:

— Вы не чужды самокритике.

— Да, я не чужд, — подтвердил Сергей и попробовал закружить партнершу. Ничего хорошего из этого не вышло. Он чуть не сбил с ног соседнюю пару и задел головой елочную ветку, с которой упала и разбилась стеклянная штучка.

Девушка смеялась, а Сергей, не сводя глаз с ее оживленного лица, дал себе слово, что выучится танцевать по-настоящему.

Потом, в перерыве между танцами, они стояли у стены и Сергей рассказывал ей веселые истории из курсантской жизни. Нина — так звали девушку — охотно смеялась. Кто-то обсыпал их конфетти, кто-то пустил в Нину ленту серпантина. Подошел Толя со своей румяной толстушкой. Было шумно и жарко, и снова заиграла музыка. Толя ушел с Ниной танцевать. Потом они танцевали вместе мазурку, и Сергей, торча у стены, видел, как легко и упоенно пляшет Нина, откинув назад свою изящную головку, и какое у нее счастливое лицо. Толя тоже хорошо держался, не сутулился. Уперев руку в бок, он скакал, как кавалергард. Только шпор на нем не было.

В перерыве они куда-то исчезли. Толстушка забеспокоилась и объявила, что должна разыскать Нину. Она была типичной верноподданной подругой, которая не может ни разговаривать, ни дышать, если не держится за руку своего божества. Сергей пустился вместе с ней на розыски, хотя уже понимал, что… Впрочем, ничего он не понимал. Переливчатый смех Нины стоял у него в ушах и мешал понимать.

Беглецов застигли в раздевалке как раз в тот момент, когда красный жакет нырял в пальто, которое Толя держал в своих длинных ручищах. Толстушка вцепилась в Нину, как в спасательный круг, лицо у нее было такое, будто она вот-вот захнычет.

— А мы решили проветриться немного, — сказал Толя, ласково улыбаясь толстушке. Сергея он не замечал вовсе.