Владимир Санги - Легенды Ых-мифа

Сделали последний замёт. Подтянули невод к берегу. В неводе билось много сотен больших кетин. И вдруг среди мечущихся серебристых рыбин всплыла громадная тёмно-бурая спина. Чудовище медленно, расталкивая кетин, подошло к берегу и застыло. Рыбаки опешили. Кто-то крикнул:

— Акула!

Я схватил весло и подбежал к невиданной рыбине. Удивительно, она вела себя совершенно мирно и даже не пыталась вырваться из плена.

Удар веслом. На это чудовище ничем не ответило. Но, очевидно, удар всё-таки немного оглушил его. Я быстро продел линь сквозь округлый хоботообразный рот, протащил через жабры. И четверо рыбаков вытянули рыбину на песок. Только теперь громадина «возмутилась». Она стала бить хвостом, переворачиваться набок.

Странно и удивительно было видеть, как эта невиданная рыбина дышит. Она разевала рот не как все другие рыбы, когда вытащат их из воды. Те обычно гибли тут же. А эта рыбина дышала в буквальном смысле слова: бока вздымались и опускались, жабры работали, как мехи. Больше двух часов, удивляя и смущая видавших виды рыбаков, лежала рыбина на песке и всё время дышала. Причём ритм дыхания за это время мало изменился. Рыба водила своими отрешёнными глазами, изредка шевелила хвостом. Потом кому-то надоело ждать. Он сказал:

— Давай кончать.

Чтобы не запачкать мясо рыбы, её снова затащили в воду. Оказавшись в воде, она медленно и удивительно спокойно вильнула хвостом, повернулась головой на глубину. Но топор уже был занесён над ней.

Я измерил эту рыбину. Длина её — два метра сорок три сантиметра. И что ещё поразило: когда вскрыли её брюхо, в ней оказалось икры на два с половиной ведра! Я никогда до этого не видел осетров и не знаю, свойственно ли им столько икры. Затем я вскрыл желудок. У такой громадины желудок неожиданно миниатюрный, всего с кулак! В желудке я не обнаружил ничего, кроме переваренного тонкого корешка от какого-то растения…

По-видимому, это был последний осётр. И ему наверняка много лет. Он спустился по Тыми, вышел в Ныйский залив, где его и поймали.

Отчего вымер сахалинский осётр? От обмеления Тыми. Некогда она была глубоководной. И в ней водился не только осётр, но и его более древний собрат — огромная, в несколько центнеров, калуга. Об этом говорит название местности у большой ямы в Тыми-Парката. Оно произошло от слова «парккр» — «калуга».

Почему же произошло обмеление Тыми? Главная причина: медленное вековечное поднятие восточного побережья Ых-мифа, о чём известно из геологии. Но и названия местностей отметили этот незаметный для глаза процесс. На заливе Чай-во есть остров Тор-нгыр. Словом «тор» нивхи обозначают заливаемые в прилив песчаные острова. Но этот остров сейчас высоко вздымается над водой и сплошь зарос лесом. А название «тор» за ним так и закрепилось навсегда. Значит, поднятие Ых-мифа отметила память нескольких последних поколений.

В подтверждение своей мысли приведу ещё ряд названий. Напротив селения Чайво посредине залива тянется длинный бугристый остров Вангркво-миф. В нескольких километрах от северного конца он имеет поперечное понижение, разбитое болотами и озёрами. Это понижение сохранило за собой название Мать-твахх — «Малый пролив». На косе, что выдаётся в залив Пильтун, что севернее залива Чайво, есть название местности — Арп-твахх — «Закрывшийся пролив». За несколько сотен километров южнее на косе Лунского залива сохранилось название бывшего стойбища Ахлнг — «Стойбище у оконечности мыса». Теперь же от бугров, у которых стояло стойбище, тянется длинное понижение. Местные жители утверждают, что стойбище Ахлнг стояло у пролива. А вот и само название говорит за себя: Хитьнги — «Поднявшаяся река». Теперь этой реки нет. Осталось одно русло. Если не прекратится вековечный подъём Ых-мифа, судьба Хитьнги постигнет многие реки…

Бубен знаменитого шамана. В жизни нивхов шаманы играли заметную роль, хотя шаман — такой же рыбак или охотник, как любой мужчина. От камланий шаман имел какую-то ничтожную выгоду в виде угощений или гостинцев.

Шамана нивхи вспоминали лишь в случае необходимости: кто-то заболеет, кого-то подстерег несчастный случай или голод падёт на стойбище. Древние нивхи рассуждали так: шаман — посредник между землянами и всевышним духом.

А злые духи — милки и кинры — могли общаться с шаманами. Среди шаманов были не только добрые. Бывали и злые. Это настоящие кинры: они могли обернуться медведем-шатуном, морским львом. От них вся беда.