Владимир Санги: Легенды Ых-мифа

Некогда звездчатка была похожа на других камбал. И ей это не нравилось. И поплыла она искать, с кем бы посоветоваться, как быть не похожей на остальных камбал.

Встретилась с навагой:

— Навага, навага, ты пришла в наш залив из дальних вод. Тебе не страшен даже седьмой вал. И ты видела много. Скажи мне, как сделать, чтобы не походить на остальных камбал?

Видавшая виды навага удивилась вопросу камбалы, покачала тупой головой, вильнула тонким хвостом и ушла в глубину.

А камбала обращалась и к корюшке и к тайменю. Но никто не мог помочь ей.

— Я помогу твоему горю! — сказал тюлень. — Только, чур, и ты поможешь мне.

— Конечно же! Конечно же! — обрадовалась камбала, подплыла к тюленю, погладила плавниками его усы.

В то давнее время тюлень был весь черный, и его можно было заметить далеко во льдах. А у тюленя, известно, много врагов: медведь, орел, лиса…

Тюлень принялся мазать камбалу потайной глиной. Долго и старательно делал он свое дело. Только и было слышно, как он сопит от усердия. На хвост камбале тюлень перенес веер северного сияния, плавники окрасил в цвет тихого заката над августовским заливом.

Камбала любуется собой — не налюбуется. Повернется то одним бочком, то другим, проплывет то над волной, то у самого дна.

Тюлень ждал, ждал, кое-как дождался, когда угомонится камбала.

— Теперь ты принимайся за меня, — говорит тюлень. — Я черный, и меня далеко видно во льдах. Сделай меня серым, чтобы я был незаметен и во льдах и на берегу.

— Мигом я это сделаю, — сказала камбала и стала мазать тюленя белой глиной.

Но у камбалы не было столько усердия, сколько у тюленя. Да и спешила она к своим сородичам, чтобы показать себя. Она нанесла несколько пятен и отстала.

— Фу-у-у, устала, — сказала она.

— Отдохни немного, — посочувствовал тюлень. А камбала повернулась и поплыла от него.

— Ты куда? — спохватился тюлень.

Камбала сильно ударила плавниками, только и видел тюлень ее плоскую спину. Тюленю стало страшно: он ведь теперь пестрый. Ему не укрыться ни во льдах, ни на берегу: во льдах его выдадут черные пятна, а на берегу — белые.

— Ах, так! — возмутился тюлень и погнался за камбалой. Долго длилась погоня. Но куда там: только тюлень раскроет пасть, чтобы поймать обманщицу, та ловко увильнет в сторону. Тогда разозленный тюлень схватил горсть крупного морского песка и бросил в камбалу. Так и покрылась камбала колючими наростами, похожими на бородавки.

С тех пор прошло много времени. Но и по сей день тюлень враждует с камбалой. Камбала прячется от грозного тюленя в траву на мелководье. Она ложится на дно лагуны, накидывает на себя ил, и ее не видно.

А пятнистый тюлень плавает на глубине, все ищет камбалу, не находит, ныряет до самого дна, всплывает на поверхность залива, поворачивает голову влево, вправо…

Неподалеку от нашего селения есть болото с островками посередине. Берега его заросли густой травой. Большая красивая птица цапля давно поселилась на болоте и свила себе гнездо на сухом островке под тенистыми кустами. Она каждый год, как только сойдет с болота лед, прилетала на тот островок.

В солнечный день цапля любила тихо стоять на одной ножке, подтянув другую. Она закрывала глаза, думала свои думы. А думала она о прожитых днях, о хорошем летнем солнце, о сухом островке с уютным кедровым кустарником. Еще вспоминала она, как ей трудно преодолевать большие расстояния через леса и горы, реки и моря, чтобы уйти от зимы в лето и возвращаться назад, когда наступит в ее суровом краю тепло. Трудно совершать дальние перелеты, но птица знала, что в мире ничего нельзя изменить, что в ее краю всегда будет полгода зимы и надо на это время улетать. И радовалась, что природа наделила ее сильными крыльями. В летние тихие дни цапля взлетала над болотом и, раскинув широкие крылья, подолгу парила в восходящих струях нагретого воздуха. Она поднималась до самых облаков, кружила вместе с ними. И на нее с земли восхищенно смотрели другие жители болота: тонкоклювый кулик, который тоже умеет летать, но невысоко, и терпеливая, ленивая выпь, которая предпочитает длинные, быстрые ноги своим слабым крыльям. Они задирали кверху головы и от изумления цокали языками.

Покружив, цапля плавно опускалась на свой островок и снова грелась на солнце, стоя на одной ноге, и думала свои думы. Теперь она думала о том, что скоро прилетит цапля-отец и они вместе будут ладить остывшее гнездо. А впереди целое лето забот: ведь нужно выкормить и поднять на крыло всех детей!