Владимир Санги - Семипёрая птица

Ещё и по сей день Лузгин недовольно ворчит, когда видит, как здоровые возмужалые парни вместо того, чтобы работать или добывать морского зверя, преспокойно разъезжаются на учёбу.

Галя закончила в прошлом году педагогическое училище, проработала в школе год и нынче едет учиться в институт. Эх, сколько же можно учиться? Гале пора выходить замуж, а она едет учиться. Колке тоже скоро в школу. Целых четыре месяца его не будет дома.

Дедушка Лузгин весь ушёл в думы. И Колка тоже задумался о своём. Его мысли о предстоящей охоте вскоре заменились другими — о школе.

Колку уже занимает один вопрос. Он сам наблюдал: зимой солнце находится низко над землёй. А солнце — оно очень горячее. От него жару больше, чем от лесных пожаров. И вместо того чтобы на земле стоять жарким дням, вдруг — снега и страшные морозы! Колка хотел спросить деда, но всё забывал. Уж дедушка-то знает, почему так происходит. И Колка решил, что сейчас, когда им ещё долго ехать и разговора нет, самое время спросить.

— Дедушка, скажи, почему зимой бывает холодно? Должно быть наоборот — тепло, даже жарко — ведь зимой солнце низко, у самой земли. Летом, когда солнце высоко, и то вон какая жарища бывает. А тут — у самой земли.

Вопрос был неожиданным. И дед, который, казалось, знал всё в мире, прямо-таки оторопел. Он сделал вид, что вопрос совершенно неинтересен, и сердито прикрикнул на Колку:

— Не топи вёсла! Ты что — меряешь глубину залива?

Колка недоуменно глянул на лопасть весла. Вроде бы всё верно: и замах, и погружение.

А дед подумал: «Откуда у нынешних детей берутся такие вопросы? Хоть убей, я бы такого не придумал».

И где-то глубоко-глубоко в душе шевельнулся ответ: это идёт от школы. И дедушка подумал: толк всё-таки есть от учёбы. Люди становятся образованными: могут и лекцию прочитать, и беседу провести, и написать всякий документ. Только уж очень долго учатся.

Солнце, будто собака на цепи, обежало полнеба и повисло над голубыми горами, что возвышаются посредине Сахалина.

Начался прилив. Залив вскоре наполнился водой, вздулся и лениво отдыхал, словно насытившийся сивуч.

Остров Хой-вызф небольшой. Покрыт высокой травой и низкорослыми кустами ольшаника и кедрового стланика. Песчаный берег полого спускается к воде.

Первым выскочил на остров Урьюн (он сидел впереди) и подтянул долблёнку. Втроём перетащили вещи на берег.

Вокруг разбросано много валежника, и собрать его для костра — дело нескольких минут. Пока ребята собирали валежник, дедушка поставил палатку. Потом разжёг костёр и дал ребятам полбуханки чёрствого хлв-ба, мягкую кетовую юколу, нерпичий топлёный жир. И ребятам показалось — ничего вкуснее они никогда не ели.

Ребята устали и после еды хотели отдохнуть, но дедушка сказал:

— Таймень любит закат и приливную воду. Надо на ночь поставить сеть.

От острова шла обширная отмель, заросшая морской травой.

— Сюда на нерест приходит селёдка, камбала и другая рыба, — сказал дедушка, кивнув в сторону отмели. — Вот и пасётся здесь таймень.

На заливе — ни одной морщинки, будто его тщательно отполировали. Казалось, само солнце расплавилось в заливе, и вода была тяжёлая, оранжево-жёлтая.

Вскоре невдалеке звучно плеснуло, потом гладь залива вспорол бурун — словно под водой у самой её поверхности протащили бревно. Бурун, расходясь, всколыхнул морскую траву, лежащую на дне.

— Началось, — сказал дедушка как-то таинственно и радостно.

Урьюн и Колка сидели за вёслами и, подгребая, держали лодку на одном месте. А дедушка с силой вонзил шест в илистое дно, повис на нём, водя из стороны в сторону и вгоняя поглубже. Дедушка поставил пять шестов и протянул между ними сеть. У сети крупные ячеи: в одну может пройти сразу два Колкиных кулака. «Дедушка ловит только большую рыбу», — с гордостью подумал Колка.

Солнце уже давно закатилось за горы. Земля ещё отдавала теплом. Но туман, повисший над заливом тонкой неподвижной пеленой, незаметно наползал на берег, обволакивая кусты и травы. От залива несло сырым холодом.

Холод потихоньку пробрался ребятам под одежду. Но голова наливалась тяжестью, веки слипались.

— Холодно как, — тихо протянул Урьюн. У него зуб на зуб не попадал.

Дедушка возился у костра, налаживая долгий ночной огонь. Пламя озаряло его лицо, грудь, отбрасывало от него длинную, изломанную у кустов тень.

— Лучше бы вам в палатку, — сказал дедушка.

— Мы ещё немножко посидим, — попросил Колка.

— Тогда наденьте телогрейки, — сказал дедушка.