Михаил Керченко: У шоссейной дороги

Чем больше я вглядывался в глубину неба, тем сильнее постигал, насколько я мал в этом мире и насколько сейчас одинок. Но ведь я стремился к уединению, чего же мне надо?

В домике — железная кровать, плита в углу, а около простенка — стол. Сидя за столом с правой или с левой стороны, можно в окно видеть лес, озеро и поля. Вверху над дверью и окнами прибиты широкие полки из сосновых досок. На них стоят банки с порохом, бобины с нитками для вязки и починки сетей, патроны, мелкий пасечный инструмент, книги. Все это я увидел еще днем. А сейчас в темноте я примерно представлял, в каком месте находится та или иная вещь.

Я не стал зажигать огонь, погрузился в глухую тишину. Где-то в углу, в темном подполье, очень робко и осторожно, наверное, боясь своего шороха, мышь грызла сухарик. Мне представлялось, что она сидит на задних лапках, в передних держит сухарик и тихонечко грызет его, чтобы не привлечь внимания человека.

Я облокотился на подоконник и взглянул на густую и жирную, как нефть, озерную гладь. Она таинственно поблескивала. Вскоре за лесом появился острый осколок луны. А там на дальнем берегу озера промчался по рельсам пассажирский поезд, маня к себе светом мелькающих окон. Люди куда-то едут, покидая родные места или, наоборот, возвращаясь домой. Поезд прогромыхал, и все внезапно опустело. А куда я попал? Где мой дом? Где друзья? Я решил: пойду в город, а к утру вернусь на пасеку.

Из-под ивового куста на тропинку выпрыгнул заяц, посмотрел на меня и неторопливо потрусил вперед, как будто указывая путь. Я пошел следом. Где-то за ближним колком фыркнула лошадь, и послышался стук колес. Вскоре меня догнал человек в ходке. Это был молодой казах.

— Куда идешь? — спросил он, придерживая лошадь. Парень сидел в коробе, обшитом телячьей шкурой.

— В город. Дело есть. Я новый пчеловод.

— Знаю, знаю. Сегодня о тебе рассказывала Айжан. Садись, подвезу. Почему так поздно идешь в город? Что-нибудь случилось? — забросал меня вопросами.

Я ответил по-казахски, что оставил там свою мечту. Он очень обрадовался, услышав родную речь.

— Где научился?

— В детстве… У соседей-казахов.

— Ай-ай! За мечтой надо лететь как птица. Это что, твоя девушка там?

— Да. Тебя как звать?

— Хайдар. Я из Гарей. Там скот пасу. Скажи, где работает твоя девушка? Может, знаю ее?

— В типографии.

— В конторе? Там есть такая белокурая девушка, как это по-русски: кровь с молоком. Глаза большие, голубые. Очень симпатичная. Часто поет в Доме культуры. И рисует в газете. Ее все знают: Марина Дабахова. Правильно?

— Да-да. Марина. Это она.

— А мой дядя Умербек в заготконторе работает, дружит с директором типографии Дмитрием Ивановичем Дабаховым. Он дядя Марины. Понял? Значит, мы с тобой кунаки, приятели, — выпалил он одним духом.

Хайдар очень обрадовался, что у нас есть общая знакомая, которую весь район знает, что это знакомство как-то связывает и сближает нас.

— Сегодня она будет петь в Доме культуры. Мне Айжан говорила. Садись, подвезу до города. Я тебе расскажу про свою жизнь, — предложил Хайдар. Он оказался душевным, общительным парнем.

Я сел в короб. Лошадь бежала легко. Старая полузаросшая проселочная дорога то ныряла в темный лес, то, круто поворачивая, выходила на лунную поляну или пересекала пашню. Я прислушивался к шуршанию травы под колесами, зябкому шуму леса. Меня занимало все — и причудливая крона какого-нибудь дерева и слюдяной блеск воды на болоте, и луна, скользящая, как поплавок, по легким волнам прозрачных дымчатых облаков. Хайдар сидел спокойно впереди на облучке, следил за дорогой и неторопливо рассказывал о себе. Когда-то его родители приехали в Гари из далекого казахского аула. Отец работал скотником. В первые же дни войны он пошел на фронт. Вернулся домой с орденом на груди и с тяжелым ранением в живот. Немного подлечился и снова стал пасти скот. Три года спустя родился Хайдар, и в это же лето не стало отца. Казахи помогали матери деньгами и продуктами. Казахи — дружный народ.

Хайдар вырос в Гарях, где и сейчас на опушке молодого леса всего лишь несколько домов, бревенчатый скотный двор и большой жердяной загон для коров.

Мать каждое лето пасла коров, Хайдар помогал ей.

Наступил год учебы. Из города приехала русская учительница Вера Павловна. Она записала Хайдара в школу. Мать ни за что не хотела отпускать его в город, но Вера Павловна много раз приезжала в Гари, приласкала мальчика и, наконец, уговорила его мать отправиться в город, посмотреть школу.