Александр Серафимович - Том 2. Произведения 1902–1906

Проблема не из первостепенных и глубинных. Ну, ненавидит дочь мать, – какие потрясения от сего произойти могут? Однако колорит эпохи дан. Чувствуется все-таки, чем тогда люди жили, какими миазмами дышали: только бы себе получше, поудобней да побогаче устроиться, а на все остальное наплевать в высокой степени. И это вошло в плоть и кровь общества, стало двигающим для самых благонамеренных и добропорядочных старушек, – неписаный закон» (т. III, стр. 375–376).

В снегу *

Впервые – газ. «Курьер», 1902, 25 декабря.

В бурю *

Напечатано в первом томе «Рассказов», изданных «Знанием» в 1903 году. Неизвестно, было ли это первой публикацией. В том же 1903 году рассказ вышел отдельным изданием в дешевой серии товарищества «Донская речь», № 45 (Ростов-на-Дону, дозволено цензурой 16 мая 1903 года). Текст этого издания значительно отличается от «знаньевского», и, хотя он вышел позднее, представляет, по-видимому, более ранний вариант рассказа, подвергнутый в «знаньевском» издании значительным исправлениям и сокращениям. В основу последующих изданий рассказа лег «знаньевский» текст, только часть II главы со слов «Дед воодушевляется и, подняв еще выше брови…» до слов «И лохматые брови деда…» (стр. 122–123) была перенесена из ростовского издания в т. VIII Полного собрания сочинений, 1933.

В рассказе отразились мариупольские впечатления писателя, относящиеся к середине 90-х годов.

Вспоминая о своем общении в эти годы с азовскими рыбаками, Серафимович писал: «Мне пришлось в Ейске мельком слышать про рыбака, который оставил у себя на воспитание ребенка от прохожей женщины, постучавшей к нему ночью в избу и вскоре умершей. Образ „морского волка“ – деда – собирательный. „Философия“ его не сочинена. Рыбаки настойчиво убеждали меня, что рыба „не глупей людей соображает“ и что „она все понимает“» (т. II, стр. 432).

Некогда *

Впервые напечатано в газете «Курьер», 1903, 27 февраля, № 1, с подзаголовком «Набросок».

По признанию писателя, в рассказе отразились впечатления студенческих лет. «В студенческие годы я жил в большой нужде, так как войсковая стипендия плохо кормила; приходилось бегать по грошовым урокам часто на далекие, окраинные улицы Петербурга. Занятие это, отнимавшее много сил и энергии, не только не давало удовлетворения, но и порождало иногда настроения, близкие к отчаянию. В рассказе „Некогда“ я описываю урок, который давал в замкнутом, полутаинственном доме богомольного старовера, скряги-купца… Другой урок я давал в квартире новочеркасской женщины-врача. Она хотела, чтобы сын ее непременно учился на круглые пятерки. И когда сын приносил пятерку с минусом, мать закатывала истерику. В конце концов она меня прогнала» (т. II, стр. 431).

В архиве писателя частично сохранился газетный текст рассказа с авторской правкой, относящейся к дореволюционному периоду. Правка носит стилистический характер. Писатель стремится освободить фразу от лишних слов, ищет более точный и выразительный образ. Например, фраза «Дождь все так же косо мелькал, и на мокрой, залитой мостовой вскакивали пузыри…» (стр. 132) после правки стала звучать так: «Дождь все так же косо мелькал в свете фонаря, и на мокрой, поблескивающей мостовой вскакивали пузыри…» и т. д.

При включении рассказа в собрание сочинений (Полн. собр. соч., М.-Л. 1930, т. XII) эта правка не была учтена: вероятно, за давностью времени писатель забыл о ней.

На берегу *

Впервые напечатано в «Журнале для всех», 1903, № 4, стр. 399–412. По свидетельству автора, для сюжета рассказа он взял факт из действительной жизни. «Случай произошел в городе Керчи на Азовском море. Действительно, пропала девочка и ее приютили грузчики, и, действительно, мать-буржуйка плюнула в лицо приютившему ее дочку грузчику татарину за то, что девочка научилась в порту разным скверным ругательствам. Я прибавил сюда лишь свои ростовские наблюдения над грузчиками» (т. II, стр. 433].

Лихорадка *

Впервые напечатано в журнале «Русское богатство», 1903, № 7, стр. 170–178. Сам автор по памяти сообщает, что рассказ был написан во время пребывания его в Петербурге в 1902 году. «Я приехал тогда в Петербург „выбиваться“: имени у меня еще не было. Поселился я в номерах на Невском. Деньги скоро иссякли, сидел голодный. Приходил ежедневно номерной, приносил счет, а платить было нечем. Я сидел за столом, как идол, и писал рассказ „Лихорадка“. Думал: „Примут – выбьюсь, откажут – деваться некуда“… Закончил рассказ, отнес в редакцию „Русского богатства“. Провел мучительных пять дней в ожидании решения своей участи. Голодал, почти не выходил из номера. Била лихорадка, нервы были взвинчены. Встретили меня в „Русском богатстве“ Якубович, затем Короленко ласково, рукопись одобрили, дали рублей сорок авансом» (т. II, стр. 431–432?.