Виктор Шевелов - Те, кого мы любим – живут

Ионелу пока не удалось разгадать, кто разбив машину. Нина Андреевна собрала ребят как-то после уроков и сказала им, что машину разбил не Ионел, что слухи об этом только наговоры и поэтому к Ионелу нельзя относиться так недружелюбно, как относятся они. Ионел об этом узнал на следующий день. Узнал Ионел и о другом: что оклеветал его Спиридон; собирался при удобном случае расквитаться со Спиридоном за клевету, но пока и виду не подавал. А Спиридон в школе ходил героем. Отец ему новый картуз купил, и Спиридон думал, что теперь весь мир вращается вокруг его картуза; лицо Спиридона сверкало и блестело довольством, с картузом он не расставался ни днем, ни ночью.

Летом Ионел окончил пятый класс, перешел в шестой. Как растревоженный улей, шумела школа. Наступили каникулы. Кто собирался ехать в гости к родственникам, кто — отправиться в путешествие, но большинство ребят решило провести лето в лагере труда и отдыха, организованном при школе.

Ионел, не колеблясь, хотя и знал, что отец будет против, тоже подал заявление Андриешу с просьбой принять его в бригаду и зачислить в лагерь труда и отдыха.

Андриеш, взяв заявление, сказал, насмешливо глядя на Ионела:

— А я все жду, когда вы со Спиридоном вдвоем меня бить будете.

— Это за что? — удивился Ионел.

— А ты спроси у своего дружка. Разобрались ребята, что вы за птицы. Правду говорят: яблоко от яблони недалеко падает. Какие родители, такие и дети. Тата вот твой в святые записался. Село перебаламутил. Слухи всякие распускает, что наступит конец света. Придет, мол, Армагеддон — день страшного суда бога Иеговы, и всех неверных, то есть нас, пионеров и комсомольцев, и тех, кто за Советскую власть, перебьет. Старух и стариков с ума посводили твой и твоего Спиридона таты. Вредители они, а не святые, вот кто! В милицию бы их отвести надо.

И вдруг Ионел понял: «Спиридон не перестает выдавать себя за моего друга, и Спиридон же оклеветал меня. Что это он так старается? За что это ему отец картуз новый купил? Петря Балан скорей от жадности удавится, чем в такую трату войдет».

Андриеш насмешливо посоветовал:

— Так что, может, тебе лучше быть со своим Спиридоном, чем с нами.

— Замолчи! — вдруг крикнул Ионел. — Не клей мне Спиридона, а то…

— Что, побьешь? — по-петушиному выставил вперед грудь Андриеш; губы у него побледнели. — Ну, чего тянешь, говори или бей!

Ионел, тоже бледный, почти вплотную подступил к Андриешу. Минуту пристально смотрел на него, а потом спокойно сказал:

— Дурак ты, Андриеш. А еще бригадир производственной бригады. Дружить я с тобой хочу, а не драться, И Спиридон мне совсем не нужен.

Андриеш растерялся. Стоял пристыженный и удивленный. Он даже не поверил Ионелу.

— Дай руку, — сказал Ионел.

— Раз дружить, так давай будем дружить, — ответил не совсем еще уверенно Андриеш.

— Навсегда! — сказал Ионел и стиснул руку Андриеша.

— Только одно дело давай прежде сделаем, — сказал Андриеш. — Об этом мне еще мой отец по секрету рассказывал. Есть такое предание у нас, молдаван. Если встретишься с человеком и хочешь убедиться, настоящая ли и долгая ли будет с ним дружба, то посади два дерева. Если Оба они примутся, то быть по сему, если нет, то нет, — значит, все пустое, значит, все неправда. Я посадил уже не одно дерево, и все принялись. Вот потому у меня и друзей так много, — не без гордости заключил Андриеш. — Давай и мы с тобой посадим. Идет?

— Идет, — согласился Ионел.

Вечером они принесли из леса два выкопанных молодых, стройных, как мачты, клена. Долго советовались, где посадить клены. И наконец решили: у самых окон, перед крыльцом дома Андриеша. Посадили, полили водой. Мать Андриеша накормила «работников» ужином. Андриеш с матерью жили вдвоем, его отец и старший брат погибли на войне. Фотографии их висели в комнате, а под ними на тумбочке лежали на крошечной подушке пять орденов и медалей. Андриеш был очень похож на своего отца. Ионел это сразу отметил про себя, втайне позавидовал, что у Андриеша такой хороший отец.

Утром, чуть свет, он побежал глядеть принялись ли клены. И сердце упало. Клены стояли невеселые, листья поблекли, уныло и болезненно повисли на тонких стебельках.

Оглянувшись, Ионел заметил, что Андриеш тоже смотрит на клены и тоже ничего не понимает: клены стояли друг против друга, как два больных человека.

Лето было в разгаре. Почти целый день отвесно висело солнце, и жара спадала только к ночи, когда в домах гасли огни и дремотной тьмою окутывалась земля. Ионел перебрался из дома на лето в лагерь труда и отдыха. Окреп, на руках налились мускулы, живее засверкали глаза. По утрам он работал то на школьном участке — полол вместе с ребятами кукурузу и свеклу, то делал в столярной мастерской клетки для кролиководческой фермы, и все говорили: «Ионел столяр!» А после обеда — игры до самого вечера. С Андриешем Ионел сдружился, водой не разлить. Их клены, переболев, разрослись под самую крышу дома. Чуть ударит по ним ветер, зашумят, залопочут клейкой зеленой листвой, как вспугнутые птицы.