Иван Шутов - Апрель

— А мост, Гольд? — спросил Александр Игнатьевич. — Мы строим мост для вашего города.

— О городе пусть думает муниципалитет.

— Но ведь это ваш родной город! Помните, вы недавно восторгались: «О, мы так любим Вену! Много прекрасного подарил этот город миру: венский вальс, венские стулья, венские булочки. А Моцарт! А Бетховен! А Стефан-кирхе!» Почему же вы не хотите поступиться личной выгодой ради вашего родного города?

Гольд быстро взглянул на Лазаревского. «Какой подвох кроется в этом?» — спрашивали настороженные глаза желтолицего инженера.

— Да, господин майор, — ответил он, помедлив. — Это родной мой город, и я его люблю.

— Странная любовь! Город разрушается на ваших глазах, но никому не приходит в голову убрать из-под ног мусор от развалин. Вы декламируете о любви, но ничего не делаете, чтобы ее подтвердить. Слышите? — Александр Игнатьевич кивнул головой в сторону окна. — Ваш город скрипит и стонет. Буря терзает его. Он очень болен, Гольд.

— Но я не в силах вылечить его, господин майор.

— Так помогите тем, кто лечит.

— Американцы тоже собираются отстроить дом.

— Мы выстроим мост скорее. С первого мая наладится нормальное движение через канал…

— А я останусь в убытке? — Гольд язвительно улыбнулся. — Нет, господин майор, этот вариант меня не устраивает. Я не хочу, чтобы надо мной издевался каждый мальчишка. А я для многих стану посмешищем, если упущу американское предложение.

— Значит, заключенное нами соглашение теряет силу?

— Да, если…

— Что?

— Если вы не заплатите мне той же суммы, что и…

— Я не вправе заплатить вам больше. Я плачу не из собственного кармана.

— Но вы договоритесь. Я готов подождать. Ради моста, разумеется.

— Перила не стоят таких денег.

— Я прекрасно это понимаю, господин майор. Вы предложили мне предельно высокую сумму. И американцы, запроси я с них двадцать тысяч шиллингов, подняли бы меня на смех. Но они платят сигаретами, которые им обойдутся в пять раз меньше того, что вы мне предложили. Я на этом делаю свой бизнес. Не могли бы и вы рассчитаться со мной так же? Ведь на ваших складах сигареты стоят гроши. Здесь обоюдная выгода. Ради моста, только ради моста, я готов сохранить с вами деловые отношения.

— А кто мне гарантирует, — жестко сказал Александр Игнатьевич, — что вы завтра же не придете сюда и не скажете: «Американцы предлагают мне за перила на две тысячи сигарет больше?»

— Здоровая конкуренция, господин майор.

— А во что превратит меня, строителя, ваша конкуренция? В мелкого гешефтмахера? Сегодня я вам добываю сигареты, а завтра — сахар, потому что с сахаром вам выгоднее будет делать свой бизнес.

— Я согласен и на сахар, господин майор.

— Но я не согласен. Это не наш стиль работы, господин Гольд.

— Что же, ваш стиль против деловых принципов в отношениях? — поинтересовался Гольд.

— Нет. Деловые принципы нашего стиля строятся на иной основе.

— Что же это за основа?

— Общая цель. В данном случае мост. Все основания для сотрудничества налицо. Но у вас иные соображения…

— Всякий коммерсант в моем положении рассуждал бы точно так же.

— Тем хуже для моста!

— Мне, господин майор, в конце концов, безразлично, пойдут ли мои перила на строительство моста или на ремонт Стефан-кирхе.

— Вас интересуют только деньги?

— Я деловой человек, — ответил Гольд, — и деньги — цель моей деятельности. Но…

— Довольно! — глаза Лазаревского гневно блеснули. — Прекратим этот бесцельный разговор. Деньги, которые вы получили за перила, завтра возвратите начальнику финансов нашей комендатуры.

— Я очень сожалею, господин майор, — пробормотал Гольд. — Очень сожалею.

Пока Лазаревский писал распоряжение, Гольд ловко вставил в глаз монокль и рассмотрел висевший на стене проект арочного моста на Шведен-канале.

«Без моих перил им не обойтись, — думал он. — Пусть этот бородатый большевик попробует поставить деревянные. Его засмеет весь мир. Пусть только попробует…»

Как и в начале беседы, лицо Гольда было кислым и вялым. Получив записку, он вежливо поклонился и вышел.

Александр Игнатьевич возвратился к прерванному занятию. Выложил на стол груду измятых тетрадей и записных книжек в потертых обложках. В них был материал, собранный для большой работы. Ей Александр Игнатьевич отдавал каждый свободный час. Он задумал написать книгу о мостах; наряду с формулами, чертежами, математическими расчетами в книге будут и поэтические страницы о труде, о перспективах, которые открывает перед строителями послевоенный пятилетний план, о том, что можно построить в стране с гордым и величественным именем — Союз Советских Социалистических Республик.