Петр Сажин - Капитан Кирибеев. Трамонтана. Сирень

— Долго под водой сидят, долго и на воде лежать будут! — сказал Чубенко.

Истекла тридцать вторая минута, когда Чубенко закричал из бочки:

— Идут, идут, голубчики!

На большой глубине рядом с китобойцем показались огромные тени. Кашалоты поднимались почти вертикально, и их тупые, похожие на корабельные котлы морды, со свистящими, бьющими вбок фонтанами, высунулись из воды. Выйдя на поверхность, они несколько минут, словно усталые пловцы, лежали неподвижно, лишь время от времени пуская пушистые фонтаны.

Солнце развеяло остатки утреннего тумана, и успокоившийся океан заблистал, как отполированный. То тут, то там сидели красноголовые топорки, похожие на попугаев, и белогрудые стройные ары.

Птицы, казалось, с полным равнодушием относились к охотничьим страстям китобоев. Они сидели на воде, как восточные короли на троне, — важно и чинно, и лишь изредка поворачивали головы в сторону «Тайфуна».

На судне — тишина. Кнудсен замер у пушки. Только Кирибеев нетерпеливо шагает по крохотному мостику. Почему гарпунер медлит? Выбирает ли он кашалота покрупнее, или другие соображения удерживают его от немедленных действий? Послышались недовольные голоса. Когда «Тайфун» на малом ходу подошел на убойную дистанцию, кто–то из китобоев не выдержал и крикнул:

— Да стреляйте же!

Кнудсен пе шевельнулся.

— Почему он не стреляет? — спросил я стоявшего рядом Жилина.

— Амбру высматривает, — ответил Жилин.

Амбра… Ни один китобой мира не начнет охоту на кашалотов, пока не осмотрит морское пространство, в котором встретит этих китов.

Китобои ищут амбру, как звездочет — новую планету. В древности амброй пользовались как противосудорожным средством, а врачи Юго—Восточной Азии и сейчас еще применяют ее. В то время по берегам Средиземного моря стояли вышки, с которых наблюдатели выслеживали амбру.

Ни золото, ни драгоценные камни, ни пряности, ни слоновая кость не могли по своей ценности соперничать с амброй. Когда Васко да Гама возвращался из Индии, султан Мелинби преподнес ему кусок амбры, окованный серебром. Этот подарок предназначался королеве Португалии.

Может быть, Кнудсен этого не знал. Но гарпунер наверняка знал, что килограмм высококачественной амбры стоит тысячу и более долларов, а попадается амбра солидными кусками: от пятидесяти до ста килограммов.

Кнудсен не мог не слышать о том, что один из китобоев нашел такой кусок амбры и сразу разбогател, так как амбра — приз гарпунера. Такие вести распространяются с быстротой молнии. Правда, амбра встречается редко, и притом главным образом в тропических водах Индийского и Тихого океанов, где–нибудь в морях южной Японии, у берегов Китая, Бразилии и у Антильских островов. Но ведь и самородки золота не на каждом шагу разбросаны, их ищут!

Я видел амбру. В натуральном виде она малопривлекательна: липкая, как воск, твердая, как круто испеченное и уже почерневшее яйцо, она издает крепкий гнилостно–землистый запах. Но стоит подержать ее год и более в герметически закупоренном сосуде, как она начинает выделять тончайший аромат. Достаточно прибавить к духам несколько капель растворенной амбры, как запах их станет тонким и очень стойким.

Высокая цена амбры — вот источник пытливого внимания, с каким наш гарпунер осматривал район, в котором плавали кашалоты, абсолютно равнодушные к охотничьему азарту, теперь уже охватившему всех китобоев.

Напряжение достигло предела, когда Олаф Кнудсен нагнулся и отвел дуло пушки немного вправо. Раздался выстрел, и гарпун со свистом полетел в сторону самого крупного кашалота. При выстреле все находившиеся на палубе невольно пригнулись и сделали то почти неуловимое движение, которое делают обычно бильярдисты после неточного удара, когда шар, по их предположению, все же должен обязательно упасть в лузу.

Между выстрелом и падением гарпуна в цель проходят секунды, а между поиском китов и моментом выстрела — часы, а иногда сутки и даже недели. Все переживания, которые сладостно терзают сердце китобоя в то время, ничего не стоят в сравнении с этими секундами. Но вот прошли эти секунды, и крик: «Ах ты, черт!» — вырвался из десятка глоток. Олаф Кнудсен промахнулся!.. Вот тебе и на!.. Гарпунер с мировым именем, бог китобоев — и вдруг промазать!

Кнудсен топнул ногой, выругался по–норвежски и, круто повернувшись, почти бегом направился на мостик.

Ветер мешал мне услышать, что он говорил Кирибееву, но по лицу гарпунера было видно, что разговор шел «крупный». Кнудсен был красен и с не свойственной его натуре энергией размахивал руками. «Стороны», как видно, не пришли к соглашению: Кнудсен ушел с мостика.