Василий Шукшин - Владимир Семеныч из мягкой секции

– Я не знаю, о чем тут говорить, – сказала Изольда Викторовна. – Мне все же хочется уйти.

– Да ничего! Надо побыть… Можно алкоголиков покритиковать – они это любят. Медом не корми, дай…

– Нет, не сумею. Надо уйти.

– Да почему?! – с сердцем воскликнул Владимир Семеныч. – Ну, что уж так тоже: уйти, уйти! Уйти мы всегда успеем, – Владимир Семеныч спохватился, что отчитывает милую женщину, помолчал и добавил мягко, с усмешкой: – Не торопитесь, я же с вами. В случае чего я им тут фитиля вставлю.

Изольда Викторовна молчала.

А вокруг говорили. Подходили еще родственники и знакомые нового кандидата, здоровались, усаживались и включались в разговор.

– Кузьма Егорыч! – потянулся через стол Владимир Семеныч к пожилому, крепкому еще человеку. – А, Кузьма Егорыч!.. Не находите, что он слишком близко к микрофону поет?

– Кто? – откликнулся Кузьма Егорыч. – А, этот… Нахожу. По-моему, он его сейчас скушает.

– Кого? – не поняли со стороны.

– Микрофон.

Ближайшие, кто расслышал, засмеялись.

– Сейчас вообще мода пошла: в самый микрофон петь. Черт знает что за мода!

– Ходят с микрофоном! Ходит и поет. Так-то можно петь.

– Шаляпин без микрофона пел!

– Ну, взялись, – негромко, с ехидной радостью сказал Владимир Семеныч своей новой подруге. – Сейчас этого… с микрофоном вместе съедят.

– То – Шаляпин! Шаляпин свечи гасил своим басом, – сказал пожилой. Так сказал, как если бы он лично знавал Шаляпина и видел, как тот "гасил свечи".

– А вот и диссертант наш! – заволновались, задвигались за столом.

По залу сквозь танцующих пробирались мужчина лет сорока, гладко бритый, в черном костюме и в пышном галстуке, и с ним – старый, несколько усталый, наверно, профессор.

Встали навстречу им, захлопали в ладоши. Женщина в голубом окинула презрительным взглядом танцующих бездельников.

– Прошу садиться! – сказал кандидат.

– А фасонит-то! – тихо воскликнул Владимир Семеныч. – Фасонит-то!.. А сам небось на трояки с грехом пополам вытянул. Фраер.

– Боже мой! – изумилась Изольда Викторовна. – Откуда такие слова!.. Зачем это?

– Тю! – в свою очередь, искренне изумился Владимир Семеныч. – Да выпивать-то с кем попало приходилось – набрался. Нахватался, так сказать.

– Но зачем же их тут произносить?

Владимир Семеныч промолчал. Но, как видно, затаил досаду.

Тут захлопали бутылки шампанского.

– Салют! – весело закричал один курносый, в очках. – За новоиспеченного кандидата!

– Товарищ профессор, ну, как он там вообще-то? Здорово плавал?

Профессор неопределенно, но, в общем, вежливо пожал плечами.

– За профессора! За профессора! – зашумели.

– За обоих! И – за науку!

Кандидат стоял и нахально улыбался.

– За здоровье всех наших дам! – сказал он.

Это всем понравилось.

Выпили. Придвинулись к закуске. Разговор не прекращался.

– Грибки соленые или в маринаде?

– Саша, подай, пожалуйста, грибочки! Они соленые или в маринаде?

– В маринаде.

– А-а, тогда не надо, у меня сразу изжога будет.

– А селедку?.. Селедку дать?

– Селедочку? Селедочку можно, пожалуй.

– Вам подать в маринаде? – спросил Владимир Семеныч Изольду Викторовну

– Можно.

– Сань, подай, пожалуйста, в маринаде! Вон – в маринаде!

– А танцуют ничего. А?

– Слышите! Сергей уже оценил: "Танцуют ничего"!

Засмеялись.

– Подожди, он сам скоро пойдет. Да, Сергей?

– А что? И пойду!

– Неисправимый человек, этот Сергей!

– Дурак неисправимый, – уточнил Владимир Семеныч Изольде Викторовне. – Дочка в девятый класс ходит, а он все на танцах шустрит. Вон он, в клетчатом пиджаке.

Изольда Викторовна интеллигентно потыкала вилочкой маринованные грибочки, которые она перед тем мелко порезала ножиком… Но Владимир Семеныч не давал ей как следует поесть – все склонялся и говорил ей что-нибудь. Она слушала и кивала головой.

Поднялся во весь рост курносый Сергей.

– Позвольте!

– Тише, товарищи!..

– Дайте тост сказать! Товарищи!..

– Товарищи! За дам мы уже выпили… Это правильно. Но все же, товарищи, мы собрались здесь сегодня не из-за дам, при всем моем уважении к ним.

– Да, не из-за их прекрасных глаз!

– Да. Мы собрались… поздравить нового кандидата, нашего Вячеслава Александровича. Просто – нашего Славу. И позвольте мне тут сегодня скаламбурить: слава нашему Славе!

Засмеялись и захлопали.

Курносый сел было, но тут же вскочил опять:

– И позвольте, товарищи!.. Товарищи! И позвольте также приветствовать и поздравить руководителя, который направлял, так сказать, и всячески помогал… и является организатором и вдохновителем руководящей идеи, которая заложена в основе. За вас, товарищ профессор!