Иван Тургенев - Часы

часы в его руках и немедленно донесла об этом тетке. Сыр-бор и загорелся.

Итак, мы мчались по улице, по самой ее середине. Попадавшиеся нам прохожие останавливались или сторонились в недоумении. Помнится, один отставной секунд-майор, известный борзятник, внезапно высунулся из окна своей квартиры - и весь багровый, с туловищем на перевесе, неистово заулюлюкал! "Стой! держи!"-продолжало греметь за нами. Давыд бежал, крутя часы над головою, изредка вспрыгивая; я вспрыгивал тоже, и там же, где он.

- Куда?-кричу я Давыду, видя, что он сворачивает с улицы в переулок,- и сворачиваю вслед за ним.

- К Оке! - кричит он.- В воду их, в реку, к черту!;

- Стой, стой,-ревут за нами...

Но мы уже летим 'по переулку. Вот нам навстречу уже повеяло холодком и река перед нами, и грязный крутой спуск, и деревянный мост с вытянутым по нем обозом, и гарнизонный солдат с пикой возле шлагбаума; тогда солдаты ходили с пиками... Давыд уже на мосту мчится мимо солда-i та, который старается ударить его по ногам пикой - и по" падает в проходившего теленка. Давыд мгновенно вскакивает на перила - он издает радостное восклицание... Что-то белое, что-то голубое сверкнуло, мелькнуло в воздухе - это серебряные часы вместе с бисерным Васильевым шнурком полетели в волны... Но тут совершается нечто невероятное! Вслед за часами ноги Давыда вскидываются вверх-и сам он весь, головою вниз, руки вперед, с разлетевшимися фалдами куртки, описывает в воздухе крутую дугу-в жаркий день так вспугнутые лягушки прыгают с высокого берега в воду пруда-и мгновенно исчезает за перилами моста... а там - бух! и тяжкий всплеск внизу...

Что со мною стало-я совершенно не в силах описать. Я находился в нескольких шагах от Давыда, когда он спрыгнул с перил... но я даже не помню, закричал ли я; не думаю даже, что я испугался: я онемел, я одурел. Руки, ноги отнялись. Вокруг меня толкались, бегали люди; некоторые из них мне показались знакомыми: Трофимыч вдруг промелькнул, солдат с пикой бросился куда-то в сторону, лошади обоза поспешно проходили мимо, задравши кверху привязанные морды... Потом все позеленело, и кто-то меня сильно толкнул в затылок и вдоль всей спины... Это я в обморок упал.

Помню, что я потом приподнялся и, видя, что никто не обращает на меня внимания, подошел к перилам, но не с той стороны, с которой спрыгнул Давыд: подойти к ней мне показалось страшным,-а к другой, и стал глядеть на реку, бурливую, синюю, вздутую; помню, что недалеко от моста, У берега, я заметил причаленную лодку, а в лодке несколько людей, и один из них, весь мокрый и блестящий на солнце,

перегнувшись с края лодки, вытаскивал что-то из воды, что-то не очень большое, какую-то продолговатую, темную вещь, которую я сначала принял за чемодан или корзину; но, всмотревшись попристальнее, я увидал, что эта вещь была-Да-выд! Тогда я весь встрепенулся, закричал благим матом и побежал к лодке, проталкиваясь сквозь народ, а подбежав

к ней, оробел и стал оглядываться. В числе людей, обступивших ее, я узнал Транквиллитатина, повара Агапита с сапогом в руке, Юшку, Василья... Мокрый, блестящий человек

выволок под мышки из лодки тело Давыда, обе руки которого поднимались в уровень лица, точно он закрыться хотел от чужих взоров, и положил его в прибрежную грязь на спину. Давыд не шевелился, словно вытянулся, свел пятки и выставил живот. Лицо его было зеленовато, глаза подкатились, и вода капала с головы. Мокрый человек, который его вытащил, фабричный по одежде, начал рассказывать, дрожа от холода и беспрестанно отводя волосы ото лба, как он это сделал. Очень он прилично и старательно рассказывал.

- Вижу я, господа, что за причина? Как ахнет этта малец с мосту... Ну!.. Я сейчас бегом по теченью вниз, потому знаю-попал он в самое стремя, пронесет его под мостом, ну, а там... поминай как звали! Смотрю: шапка така мохнатенькая плывет, ан это-его голова. Ну, я сейчас живым манером в воду, сгреб его... Ну, а тут уже не мудрость!

В толпе послышалось два-три одобрительных слова.

- Согреться теперь тебе надо, пойдем шкальчик выкушаем,-заметил кто-то.

Но тут вдруг кто-то судорожно продирается вперед... Это Василий.

- Что же это вы, православные,- кричит он слезливо,- откачивать его надо. Это наш барчук!

- Откачивать его, откачивать,-раздается в толпе, которая .беспрестанно прибывает.

- За ноги повесить! Лучшее средствие!

- На бочку брюхом - да и катай его взад и .вперед, пока что... Бери его, ребята!

- Не смей трогать!-вмешивается солдат с пикой.-На гуптевахту стащить его надо.