Иван Тургенев: Петушков

- Тебе я говорю... Где ты была? И Петушков поднял было руку...

-- Не бейте меня, Иван Афанасьич, не бейте...- с испугом пролепетала Василиса. . Петушков отвернулся.

- Бить тебя... Нет! я тебя бить не стану. Бить тебя? Извини, извини, голубушка. Бог с тобой. Когда я думал, что ты меня любишь, когда я... когда...

Иван Афанасьич умолк. Он задыхался.

- Слушай, Василиса,- сказал .он наконец,- я, ты знаешь, человек добрый; ведь ты знаешь, Василиса, знаешь?

- Знаю,- проговорила она запинаясь.

- Я никому зла не делаю, никому, никому на свете. И никого не обманываю. Зачем же ты меня обманываешь?

- Да я вас не обманываю, Иван Афанасьич.

- Не обманываешь? Ну, хорошо. Ну, хорошо. Ну, говори же, где ты была?

- Я ходила к Матрене.

- Врешь!

- Ей-богу, к Матрене. Вы спросите у ней, коли мне не верите.

- А Буб... ну, как его... черта этого видела?

- Видела.

- Видела? Видела? а! видела? Петушков побледнел.

- Так ты с ним, поутру-то, у окошка сговаривалась... а? а?

- Они меня просили прийти.

- А ты и пошла... Спасибо, матушка, спасибо, родная! - Петушков поклонился Василисе в пояс.

- Да, Иван Афанасьич, вы, может, думаете...

- Уж ты "бы лучше не говорила! Да и я, дурак, хорош. Чего раскричался? Да ты, пожалуй, с кем там хочешь знайся. Мне до тебя дела нет. Вот еще! Я тебя и знать-то не хочу.

Василиса встала.

- Воля ваша, Иван Афанасьич.

- Куда ты идешь?

- Да ведь вы сами...

- Я тебя не прогоняю,- перебил ее Петушков.

- Нет уж, Иван Афанасьич... Что ж уж мне у вас оставаться?..

Петушков дал ей. дойти до двери.

- Так ты уходишь, Василиса?

- Вы меня все обижаете...

- Я тебя обижаю! Бога ты не боишься, Василиса! Когда же я тебя обижал? Ну, нет, нет, скажи, когда?

- Да как же? Вот и теперь чуть меня не побили,

- Василиса, грешно тебе. Право, грешно!

- И еще попрекали, что я, дескать, с тобой знаться не хочу. Я, дескать, барин.

Иван Афанасьич начал молча ломать себе руки. Василиса дошла до середины комнаты.

- Что ж? Бог с вами, Иван Афанасьич. Я сама по себе, а вы сами по себе...

- Полно, Василиса, полно,- перебил ее Петушков.- Ты лучше рассуди, посмотри на меня. Ведь я на себя не похож, Ведь я сам не знаю, что говорю... Хотя бы ты меня пожалела.

- Вы меня все обижаете, Иван Афанасьич...

- Эх, Василиса! кто прошлое помянет, тому глаз вон. Не правда ли? Ведь ты на меня не сердишься, не правда ли?.

- Вы меня все обижаете,- повторяла Василиса.

- Не буду, душа, не буду. Прости меня, старого человека. Я вперед уже не буду никогда. Ну, простила меня, что ли?

- Бог с вами, Иван Афанасьич.

- Ну, засмейся, засмейся... Василиса отвернулась.

- Засмеялась, душа, засмеялась!-закричал Петушков и запрыгал на месте, как ребенок...

VI

На другой день Петушков, по обыкновению, отправился в булочную. Все пошло по-прежнему. Но в сердце у него засела заноза. Он уже не так часто посмеивался и иногда задумывался. Настало воскресенье. У Прасковьи Ивановны болела поясница; она не слезала с полатей; через силу сходила к обедне. После обедни Петушков позвал Василису в заднюю комнатку. Она все утро жаловалась на скуку. Судя по выражению лица Ивана Афанасьича, в его голове вертелась мысль необыкновенная и для него самого неожиданная.

- Сядь-ка ты вот здесь, Василиса,-сказал он ей,-а я тут сяду. Мне нужно с тобой поговорить маленько. Василиса села.

- Скажи мне, Василиса, ты писать умеешь?

- Писать?

- Да, писать?

- Нет, не умею.

- А читать?

- И читать не умею.

- А кто ж тебе письмо-то мое прочитал?

-Дьячок. Петушков помолчал.

- А хотела бы ты знать грамоте?,

- Да на что нам грамоте знать, Иван Афанасьич?

- Как на что? Книги можно читать.

- А в книгах-то что стоит?

- Все хорошее... Послушай, хочешь, я тебе принесу книжку?

- Да ведь я читать не умею, Иван Афанасьич.

- Я буду тебе читать.

- Да ведь, чаи, скучно?

- Как можно! скучно! Напротив, оно против скуки хорошо.

- Разве сказки читать будете?

- А вот увидишь завтра.

Петушков к вечеру возвратился домой и начал рыться у себя в ящиках. Нашел он несколько разрозненных томов "Библиотеки для чтения", штук пять серых московских романов, арифметику Назарова, детскую географию с глобусом на заглавном листе, вторую часть истории Кайданова, два сонника, месяцеслов за 1819 год, два нумера "Галатеи", "Наталью" Долгорукую" Козлова и первую часть "Рославлева". Долго думал он, что бы выбрать? и наконец решился взять поэму Козлова и "Рославлева".

На другой день Петушков поспешно оделся, сунул обе книжонки под лацкан сюртука, пришел в булочную и, как только улучил свободное время, усадил Василису и начал читать ей роман Загоскина. Василиса сидела неподвижно;