Леонид Бородин - Перед судом

Итак, Илья Захарович Шитов - отец. Этого Сницаренко не предполагал. Разумеется, это ничего не могло изменить, но Дмитрий Петрович сейчас не хотел бы спешить, чтобы о чем-то подумать до встречи с Шитовым, как будто появилось нечто новое, что нужно непременно продумать. Но мальчик шел быстро, и времени на размышление не было.

Шитов с женой сидели на корточках у грядки, что-то внимательно рассматривая, и не увидели появившегося из-за угла Сницаренко.

- Папка! - крикнул мальчик, пальцем показывая на гостя, и тотчас же убежал назад.

Медленно, очень медленно подходил Дмитрий Петрович к Шитову. Видно, что-то было в его лице - по мере его приближения так же медленно выпрямлялся и деревенел старый, седой Шитов. И его старая, поседевшая жена, чутьем женским почуяв беду, появившуюся из-за угла, так же медленно тянула к горлу сцепившиеся руки.

"Встать! Суд идет!" - сказал Сницаренко.

Нет, он этого не говорил. Он сказал: "Здравствуй, Шитов!".

"Виновен", - ответил Шитов.

Нет, он сказал: "Здравствуй, Дима!".

"Не надо!" - закричала жена Шитова.

Нет, она не закричала. Она тоже сказала: "Здравствуйте", хотя Дмитрий не поздоровался с ней, наверное потому, что не мог оторвать глаз от человека, который на всю жизнь сделал его убийцей и был убийцей сам.

Руки Шитов не подал, хотя долго и тщательно вытирал их о фартук, выигрывая время, чтобы собраться с мыслями. И по лицу его чувствовалось, что это ему трудно: в смятении был Шитов, постаревший Шитов. Заметил, однако, Сницаренко в его лице и во всем облике нечто такое, чего не помнил в нем. Старость сидела на плечах у Шитова, а глаза, кажется, были моложе прежнего...

- Ну что, в дом пойдем. Гостем будешь... - неуверенно и без особой радости проговорил, наконец, Шитов, по-прежнему не подавая руки, прошел мимо Сницаренко, попытался дружелюбно улыбнуться, но улыбки не получилось.

Когда уже заворачивали за угол, Дмитрий Петрович машинально оглянулся. Ирина стояла все так же, сведя руки к горлу, и на лице ее была тоска...

Они сели друг против друга у низенького стола в комнате-светелке, где украинский акцент чувствовался в каждом пустяке, да и сам Шитов был в украинской косоворотке с расшитым воротничком, и это удивило Сницаренко: он помнил, как Шитов в былые времена не выносил ничего украинского.

Лишних слов сказано не было.

- Говори, Дима, зачем пришел. Вижу, что не с добром. Волынку тянуть не будем... Бывшие солдаты оба. Давай...

Шитов вяло махнул рукой и уставился куда-то мимо Сницаренко. И ничего, кроме усталости, не было в его взгляде.

- Время пришло, Илья Захарович, платить по счетам. Когда-то ведь за все приходится платить. Нынче наша с вами очередь.

Дмитрий Петрович говорил тихо и сам удивлялся, почему нет в нем злости к Шитову, о ненависти и говорить не приходилось. Разговор начинался не так, как должен был начаться, но ничего изменить он не мог, потому что изменилось в нем что-то, и лишь безвыходность собственного положения вынуждала к разговору.

- Так. Значит, справедливость пришел восстанавливать, то есть Шитова к ногтю!

Уж чего-чего, а вот такой враждебности услышать в голосе Шитова Сницаренко не ожидал никак, потому удивленно ответил:

- Мне кажется, Илья Захарович, ко мне вы не можете иметь претензий, я ведь уже сказал вам, что сам...

Шитов перебил его грубо и зло.

- А дела мне нет до тебя, милейший! Дела нет! Понял! Чувствуешь себя виноватым, ну и на здоровье! Иди, распнись! А я тебе, дураку, только плюну вслед! Понял! Ишь ты! Справедли-вость пришел восстанавливать! А может быть, она уже давно восстановлена! Здесь!

Он стукнул себя в грудь.

- А может быть, я уже все муки человеческие принял и отпущение получил! Да что ты знаешь о справедливости! Ожидал поди, что на коленки брошусь, сопли на кулак наматывать стану! Чёрта лысого! Понял! Не только себя, листочка с самого паршивого своего дерева обидеть не дам! Ничего не знаю и знать не хочу! При тебе пистолет заряжал? При тебе или нет, спрашиваю?

- При мне... - пробормотал вконец растерявшийся Сницаренко.

- Ну вот, и выпутывайся сам. Может, ты его перезарядил потом, а я, дружок, холостые вставлял. Да и вообще я никаких приказаний тебе не давал. Сам ты все натворил! Выслужиться захотел! А я слухом не слыхивал ничего. И знать не знаю, кто эту гадину укокошил, ты или националисты. Вот такая моя программа, Дима!

Шитов закашлялся, схватился за сердце, побледнел.

- Что же, всё на меня хотите свалить, Илья Захарович?

Казалось, Шитов выкричался да и выдохся.