Леонид Бородин - Повесть о любви, подвигах и преступлениях старшины Нефедова

В день, когда взрывные работы или "вертушка", на ближайшей станции машинисты поездов получают под расписку письменное "предупреждение", а это значит: что бы светофор ни показывал, на таком-то километре нужно замедлить ход до пятнадцати километров в час и ждать, высматривать сигналы путевого обходчика или дежурного по оцеплению. А путевому обходчику на этот случай выдаются петарды -- баночки такие, вроде вазелиновых, в них три желтых пистона "жевело", и бездымным порохом они забиты до отказа. На баночке жестяные скобочки, чтоб прикреплять к рельсе. Две петарды кладутся на сторону машиниста, а одна на сторону помощника. Идет поезд, наехал на одну петарду -- ба-бах! -тормози. Две -- тихий ход. Если три подряд бабахают -- стой и жди флажка.

Все эти работы авральные. Только и слышишь: "Давай! Давай!" Все эти работы -- самые оплачиваемые. Особенно много -- сколько, мы даже и не знали, Ъ-- платили взрывникам. Оно и понятно, со взрывчаткой дело имели. Хотя эту самую взрывчатку можно лопатами сыпать в костер и горит она при этом так себе. А вот в обнимку с детонатором -- карандашик такой красненький -- скалу вдребезги разносит. Чудно!

На эту-то всеми уважаемую работу и собирался, если верить слухам, перейти старшина Нефедов по демобилизации. Ну а куда еще, спрашивается, ему податься? Не в путевые же обходчики! Конечно, сперва он походит в рабочих, экзамен сдаст на взрывника в Слюдянке -- так положено. А взрывник Нефедов, это хоть и не старшина Нефедов, но все равно -- звучит. Жить можно!

Конец августа -- самое кедровое время. До первого сентября надо успеть натаскать орех... Именно орех, а не орехов. "Орехов" -- это про всякие другие орехи, какие в наших местах не растут и которые штуками считаются. Наш орех считается котелками. Так и говорили: десять котелков принес или двадцать, потому что меряли солдатскими котелками, которые в каждой семье, их и в тайгу брать сподручно -- чай скипятить или жратву сготовить. Хотя носили орех из тайги, конечно, в мешках с лямками.

Так вот и получилось, что ореховый сезон совпал с переменами в гарнизоне. Все произошло в один день. Наши солдаты погрузились в теплушки поезда "пятьсот веселого" -- были такие пассажирские составы из теплушек с номерами от пятисот и далее, которые ползли, к примеру, от Москвы до Иркутска два месяца, -- наши солдаты погрузились, а новые выгрузились. Несколько солдат из новых прямо из вагонов потопали к тунелям, чтобы сменить часовых: тунелям без присмотру никак ни минуты... Я ничего этого не видел, потому что колотил орех в Китайской пади. Не видел и того, как старшина Нефедов, еще весь при форме, на путях над Байкалом прощался со своими солдатами, и особо с сержантом Кокловым, который будто бы клялся и божился, что как только демобилизуется, обязательно вернется сюда, потому что будто ему вовсе некуда возвращаться. Кто в те часы не на работе был, все толкались у путей и всякую жратву солдатам в руки совали. В общем, проводили как положено.

Кто-то первым увидел старшину Нефедова в новом работячьем обличье: гимнастерка под ремнем, галифе чистые, глаженые, но сильно "бэушные"; сапоги-кирзухи, но все равно надраенные, сколь кирза позволит; а поверх зеленая "желбатовская" телогрейка -такие выдают солдатам железнодорожных батальонов, чтоб они тоже на путях вкалывали, когда гражданских не хватает. "Желбатовская" телогрейка -- ценная вещь, на доброй вате стеганная, в ней в тайге в холодные августовские шишкобойные ночи запросто переночевать даже без костра.

Кто первым увидел старшину работягой, рассказывал о том так -- сквозь зубы. И далее убывать бы постепенно в наших глазах старшинскому авторитету, когда б в первые же дни работы на путях не совершил он свой второй великий подвиг, по сравнению с которым первый, ну тот, с бешеной собакой, даже и рядом не поставить. И тут никак не обойтись без рассказа про кое-какие секреты нашего железнодорожного дела.

Грузовые поезда -- товарняки по-нашему -- чего только они не везли. Часто, что везли, никому не известно, сплошные шифры. А иногда идет состав, с другим встречается. "Ту-ту, -- спрашивает, -- чего везешь?" -- "Ту-ту, -- отвечает, -- уголек на запад. А ты?" -- "А я -- ту-ту -- тоже уголек, только на восток!" Ну, это не наше дело. Как тетки говорили -- "имя видней". Но среди прочих грузов бывали такие, которые назывались негабаритными, а это значит, что по ширине груз больше, чем по норме положено. И если б не тунели, ничего особенного. Но тунели-то когда строились? Еще при царе. Тогда, наверное, негабаритов еще не бывало. Чтоб негабарит протащить по тунели, обе железнодорожные ветки чуть-чуть сместили в одну сторону, чтоб на одной из сторон слегка запас имелся. И тогда, если диспетчер на станции получал сводку о прохождении негабаритного состава, он обязан был заблокировать прогон и пустить негабарит по нужной ветке, даже если она встречная. Все встречные поезда в таком случае загонялись на ближних станциях в тупики и ждали прохождения негабарита и только потом двигались дальше.