И рванул с места.
- И сколько этим Богом будут людям мозги зас....ть! На кой хрен этих попов держут до сих пор!
- Мяса на тебе много, потому ума мало! - ответил Селиванов.
- Слышь, дед, я на твою полсотни плевать хотел! Выкину тебя в кювет и поползешь на своих!
- Ну и выкинь! Выкинь!! - заорал Селиванов, приподнимаясь на сидении и швыряя на колени шофера ассигнацию. - Остановь, я сам выйду! Только если у тебя в мозгах понос, так вонь свою держи в закрытости! Остановь, говорю!
- Ты чего деньгами раскидался! - обозлился шофер. - Богатый шибко! И выкину вместе с деньгами твоими!
Селиванов грудью влип в спинку переднего сидения, - так резко сработали тормоза. Выпрыг-нув первым, он подскочил к окошку шофера и крикнул:
- Понос!
Шофер догнал его в полста шагах от машины, схватил за плечо и влепил ему в ладонь ассигнацию.
- Ну, старик, счастье твое, что ты старик! Забирай свои деньги и мотай отсюда!
- А я не помотаю! А я вот тут стоять желаю!! - орал Селиванов.
Он хотел швырнуть деньги в лицо шоферу, но тот перехватил его руку. Селиванов охнул и разорвал ассигнацию пополам, потом вчетверо и, воспользовавшись шоком парня, швырнул в него обрывки. Шофер поднял с земли клочки, рассмотрел и сказал глухо:
- Ну чего распсиховался! Деньги рвать... Поехали в твою Лучиху.. Сам же говорил, что Бог того...
Селиванов затих.
- Худо мне, паря! Страсть как худо! Жить не охота!
- Ну чего, понять можно... друг помер...
Он подошел к Селиванову, положил руку на плечо.
- Поехали, а то начальник мой спохватится...
Селиванов выпотрошенным кульком поплелся к машине, вполз на сидение, откинулся и закрыл глаза.
За конторой промхоза в прицепной кузовок трактора грузились двухсотлитровые бочки. Оболенский вертелся возле хмурый и чумазый.
- Со мной поедешь! - крикнул Селиванов еще на подходе.
- Не! - замотал головой Оболенский. - На базу. В широкую падь иду, бочки вон...
- С... я хотел на твои бочки! Со мной поедешь, говорю! Машина стоит!
- Ух ты! - восторженно откликнулся тот, заметив "Волгу". - Не могу, Селиваныч! Начальник и так орал уже...
- А я на начальника, знаешь, что положил! За шиворот потащу!
И он потащил.
- Э-э! Ты куда его! - заорал вывернувшийся из-за кузова мужик, начальник участка Широкой пади. - Ты что, Андриан Никанорыч, сдурел, что ли! У меня в тайге тонна черники киснет! С кровью трактор вырвал у начальника!
- Забирай трактор, а мне этот нужен! - крикнул Селиванов, таща за собой упирающегося Оболенского. Мужик кинулся в контору. Когда Селиванов с Оболенским уже подошли к машине, с крыльца конторы сорвались в их сторону двое начальников - Широкой и промхоза.
- А ну стой! - крикнул начпромхоза. - Ты чего безобразничаешь, Селиванов! Чего коман-дуешь! А ты - марш на трактор!
Селиванов схватил Оболенского за штаны и оттащил назад к машине.
- Не ори! В милицию его везу! Убийство он совершил! Понятно?
- Чего?! - завопил Оболенский, выпучив глаза.
- Лезь в машину!
Он нагнул голову Оболенского и коленкой поддал под зад. Начальники растерянно переглянулись. Селиванов прыгнул в машину, хлопнул дверью.
Машина рванулась с места.
У крыльца рябининского дома стояло такси, и Селиванов догадался, что приехала Наталья.
- Андриан Никанорыч! Ну как же это так! Почему?!
- Я виноват, - ответил он тихо, уже который раз за сегодня смахивал слезу. - Не должен был его одного в тайгу отпускать! С непривычки сердцем надорвался! Сказывают, упал и все! Легкая смерть, и тому порадуйся! Хоть смерть легкую заслужил...
- Мы даже не поговорили! Господи! И встретили его нехорошо!
- Не плачь! Кто знает, может, и лучше так для него! Не плачь!
Он пальцем вытер ей глаза, а она вся тряслась и захлебывалась от слез. Легко отстранив Наталью, Селиванов вернулся к порогу, где стоял поникший тракторист. Он ввел его в комнату, где посередине на столе лежал в гробу Иван Рябинин. У изголовья стоял священник. Грустно и задумчиво смотрел на умершего.
Растолкав старух, Селиванов сказал громко:
- Ну-ка, подите все на двор, подышите воздухом, родные прощаться будут!
Старухи неохотно попятились к двери, крестясь и перешептываясь, Селиванов нарушал обычай.
- Видишь, кто помер? - сурово обратился он к парню.
- Ага! - кивнул Оболенский. - Это тот дед, который...
- Отец твой!
- Какой отец! - вдруг осипшим голосом почти прошептал тракторист.
- Твой, говорю, родной, которого власть упрятала в чертово логово, когда ты еще родиться не успел! И мамка твоя, родив тебя, сгинула в том же логове ни за что, ни про что. И ты вырос мазуриком чумазым, потому что не было у тебя ни матери, ни отца, а одна только власть народная! Хотя и при том мог бы человеком вырасти!
Читать дальше