Юрий Васильев - Ветер в твои паруса

- С удовольствием.

- Так я сейчас. Я только соберу кое-что. А ваш отец... Он что, живет совсем один? - спросила Нина, когда, Лидия Алексеевна вышла.

- Да, совсем один.

- А кто у него убирает?

- Никто. Сам убирает. Да он бы и не пустил бы никого, - улыбнулся Павел. - Сам ходит с метелкой и стряхивает пыль со своих сокровищ.

- У него что, книги?

Павел кивнул:

- Книги... А сегодня мне сказали, что на Кировской видели юбилейное издание Пушкина. Ну, Пушкин не залежится. Продали, наверное.

- Что-нибудь еще найду.

- Можно ехать, - сказала Лидия Алексеевна. - Я готова. Ты, Нинок, позвони мне завтра пораньше.

- Хорошо... Подождите! Павел Петрович, знаете что? Возьмите меня с собой, я очень ходить по букинистам. У меня хороший вкус, честное слово. Мы обязательно что-нибудь выберем вашему отцу.

- Сумасшедшая, - заволновалась Лидия Алексеевна. - И куда ты поедешь? Ведь Алексей скоро должен быть, опоздаешь.

- Не опоздаю, - сказала Нина. - Куда мне теперь опаздывать?

Она была уже в машине.

- Вы ведь не против, Павел Петрович?

- Нет, - сказал он. - Я не против.

"

6

...Пушкин к сожалению продан. - вежливый сухонький старичок в бархатной кацевейке сочувственно кивал головой. Да-да, я понимаю, но на него всегда такой спрос. - Тем более редкий, уникальный альбом.

- Ну вот, - вздохнула Нина. - Я же говорила.

Вид у нее был такой удрученно-обиженный, что Павел улыбнулся: смотри-ка ты, она и впрямь огорчена, что отец останется без подарка

- Ничего, - сказал он, - что-нибудь-придумаем. А пока хотите, я свожу вас в кино?

- Нет.

- А в цирк?

- Не надо. Терпеть не могу дрессированных животных... Давайте лучше сходим на выставку, собак, это недалеко. Вы любите собак?

- Издали, - признался Павел. - Они меня почему-то кусают.

Выставка была в Сокольниках. Павел сроду не видел столько собак сразу: они стояли, лежали, бегали, рвались с поводков, рычали и повизгивали огромные волкодавы и крошечные, почти игрушечные болонки, важные доберман-пинчеры и элегантные колли - это была поистине демонстрация собачьей гвардии.

Нина на глазах преобразилась. Она стала собачницей. Фанатиком. Она уже больше ни на что не обращала внимания, отмахнулась, когда Павел предложил ей мороженое; она, казалось, вообще забыла о его существовании, останавливалась возле каждого пса, заговаривала с хозяевами на каком-то особом языке собаководов, потом она подошла к свирепой овчарке, и Павел зажмурился, когда Нина стала гладить эту оскаленную крокодилью морду, но страшная собака вдруг мило улыбнулась и подала Нине лапу.

"Свихнутая девчонка", - подумал Павел, но тут же решил, что так и должно быть, потому что Веня тоже очень любил собак, хотя в отличие от собаководов-профессионалов ничего не понимал ни в родословных, ни в экстерьере, путал таксу с лягавой и даже подчеркивал, что он любитель, а это значит любить собак, а не свое отношение к ним.

...Они уже прошли всю выставку. Нина подобрала под старым кленом охапку красных листьев, стояла, прижав их к груди, и Павел откровенно залюбовался ею - не женщиной с охапкой листьев и не, девочкой в коротком, словно еще школьном платье - он вдруг увидел в ней необыкновенно точное сочетание по-детски припухлых губ и спокойных, очень внимательных глаз, растерянности и силы; сочетание девчонки, сидящей на корточках перед волкодавом, и взрослой женщины, в которой угадывались прямота и решительность Веньки...

- Вы когда уезжаете?

- К сожалению, завтра.

- Почему - к сожалению?

- Ну так... не могу даже проводить вас к венцу.

- А вам бы хотелось?

- Конечно. Я никогда, не был на свадьбе.

- И я тоже... Только, знаете, "проводить к венцу" звучит, как "проводить в последний путь"..

- Правда? - смутился - Павел. - Ну, извините. Просто я глупо сказал.

- Это я глупо услышала. Ладно, чепуха. Нам еще не пора по домам, времени вон уже сколько?

- Черт с ним, со временем, не торопитесь. Я еще целых два часа могу быть в вашем распоряжении.

- Я не хочу на два часа.

Она смотрела на него в упор, и Павел, снова смешавшись, сказал:

- Вы знаете, у вас редкий цвет лица. Такой бывает на старых миниатюрах. И еще бывает у розовых чаек.

- Да-да... Вы говорите два часа? Ну, хорошо. Давайте поедем в парк? Покатаемся на чем-нибудь, на колесе, что ли. Сто лет мечтала.

- Я тоже. Едем. Представим себе, что мы студенты, получили стипендию и гуляем. Лодка, чертово колесо, мороженое. Остальное придумаем. Так?

- Ага.

На лодке он натер себе Мозоли, кого-то чуть не утопил и сам чуть не вылетел за борт; потом они улыбались в комнате смеха, улыбались вежливо и благопристойно до тех пор, пока Нина не превратилась в длинную уродливую тетку без ног и с кривой шеей. Тут она не выдержала и стала хохотать так, что на нее оглядывались. Потом они стреляли в тире, и Павел сдержанно бледнел, когда Нина попадала, а он нет, но скоро пристрелялся и пять раз подряд заставил вертеться мельницу.