Михаил Веллер - Легенда о морском параде

Вся команда, побросав, дела, сбилась вдоль борта. Свистит, прыгает и машет руками. А на стенке колеблется строй малярш. И делает матросикам глазки. Папироса из командирского рта падает на палубу, плавно кувыркаясь и рассыпая искры, а сам он покачивается и хватается за поручни: - Эт-то что... Старпом каменеет лицом и гаркает боцману: - Это что?! Боцман рыкает строю:

- Смир-рна! - и, бросив руку к виску, рапортует: - Сводная бригада маляров в составе двухсот человек к ремонту-походу готова!

Малярши смыкают бедра, выпячивают груди, округляют глазки и подтверждают русалочьим хором: - Ой готова!..

Матросики по борту мечут пену в экстазе и жестами всячески дают понять, что они приветствуют малярную готовность и, со своей стороны, также безмерно готовы. Командир говорит:

- Ну!.. - и закуривает папиросу не тем концом. - Ну!.. - говорит. - Да!.. Помполит говорит:

- Морально-политическое состояние экипажа! - А у самого зрачки по блюдцу, и плещется в тех блюдцах то, о чем вслух не говорят.

А старпом почему-то изгибается буквой зю, и распрямляться не хочет. И краснеет. А рация в рубке верещит: "Доложить готовность к отходу!"

- Готовность что надо, - мрачно говорит командир, сжевывая папиросный табак. А боцман снизу - старорежимным оборотом: - Прикажете грузить? Командир машет рукой, как Пугачев виселице, и - обреченно: - Принять на борт. Построить на полубаке к инструктажу.

И малярши радостной толпой валят по трапу, а морячки беснуются и в воздух чепчики бросают, и загнать их по местам нет никакой возможности. Команде по местам стоять!!! - вопит командир. - Отдать носовой!!! Потому что никакого времени что бы то ни было изменить уже не остается. В качестве альтернативы - исключительно трибунал; а перед такой альтернативой человеку свойственно нервничать.

И раздолбанный крейсер тихо-тихо отваливает от стенки, а малярши выстраиваются на полубаке в четыре шеренги, теснясь выпуклостями, и со смешочками "По порядку номеров - рас-считайсь!" рассчитываются, причем счет никак не сходится, и с четвертого раза их оказывается сто семьдесят две, хотя в первый раз получилось сто девяносто три.

Боцман таращится преданно и предъявляет в доказательство список личного состава на двести персон. Персоны резвятся, и становится их на глазах все меньше, и это удивительное явление не поддается никакому научному истолкованию. Болельщики счастливо - боцману:

- Да кто ж по головам-то! Весом нетто надо было принимать - без упаковки! Командир вышагивает - инструктирует кратко:

- Крейсер первого ранга! Дисциплина! Правительственный приказ! Замедляет шаг: - Как звать? Не ты, вот ты! Назначаешься старшей! Вестовой препроводить в салон. Боцман! - разбить по командам, назначить ответственных, раздать краску и инструмент, поставить задачи! Через полчаса доложить исполнение - проверю лич-но! Приступать. И поднимается на мостик.

И под приветственный свист со всех кораблей они медленно ползут к выходу из гавани.

Командир переминается, смотрит на створы, на карту, на часы, и старпому говорит:

- Ну что же, - говорит, - Петр Николаевич. Вы капитан второго ранга, опыт большой, пора уже и самостоятельно на корабль аттестовываться. Так что давайте, командуйте выход в море. На румбе там восемьдесят шесть, да вы и сами все знаете, ходили. А я пока спущусь вниз: посмотрю лично, что там у нас делается. А то, сами понимаете...

И, манкируя таким образом святой и неотъемлемой обязанностью командиру на входе и выхода из порта присутствовать на мостике лично, он спускается в низы. И больше командира никто нигде не видит.

А старпом смотрит мечтательно в морское пространство, принимает опять позу буквой зю, шепчет что-то беззвучно и звонит второму штурману: Поднимитесь-ка, - говорит, - на мостик.

- Ну что, - говорит он ему, - товарищ капитан третьего ранга. Я ухожу скоро на командование, корабль получаю, вот после перехода сразу аттестуюсь. А вам расти тоже пора, засиделись во вторых, а ведь вы как штурман не слабее меня, и командирский навык есть, не отнекивайтесь; грамотный судоводитель, перспективный офицер. Дел у нас сейчас, как вы знаете, невпроворот, и все у старпома на горбу висит, так что примите мое доверие, давайте: из гавани мы уже почти вышли, курс проложен - покомандуйте пару часиков, пока я по хозяйству побегаю, разгону всем дам и хвоста накручу. Тем более, напоминает со значением, - ситуация на борту, можно сказать, нештатная, тут глаз да глаз нужен.

И с видом сверх меры озабоченного работяги-страдальца старпом покидает мостик; и больше его тоже никто нигде никогда не видит.