В Вересаев: На повороте

Токарев и Таня сошли наземь. Таня сказала:

- Знакомьтесь, господа. Это мой брат, я вам о нем говорила.

Студенты, немного стесняясь, назвали себя и пожали Токареву руку.

- Шеметов.

- Борисоглебский.

Шеметов, стройный парень в синей рубашке, исподлобья взглянул на Токарева.

- Давайте-ка, я вам снесу.- Взял из его рук чемодан и удивился.- У-ух, тяжелый какой.

Огромный Борисоглебский крутил на подбородке жесткие черные волосики. Заикаясь, он спросил:

- Чай будете пить? Сейчас запалим самоварчик.

Вошли через сенцы в тесную комнату с грязными, полуоборванными обоями. Везде валялись книги. К стене были пришпилены булавками портреты Маркса, Чернышевского и Горького.

Шеметов ушел за булками и закусками. Борисоглебский возился в сенцах с самоваром.

Таня села на кровать.

- Ну, вот тебе наша колония... Третьего, Вегнера, еще нету,- ушел куда-то... Она помол-чала.

- Ну, расскажи же, что ты поделывал в Пожарске?

У Токарева еще не совсем прошло враждебное чувство к Тане. Он неохотно

ответил:

- Да нечего рассказывать. Приехал туда из ссылки, служил в управлении железной дороги, ты знаешь. Прослужил год, штаты сократили, я и остался на мели.

- Ну, а что за народ там?

- Никакого "народу" нет, одни лишь обыватели. Скука, тишь, только книгами и спасался. Совершенно мертвый городишко.

Воротился из булочной Шеметов. В сенцах раздался его ворчливый голос:

- Несчастное дитя природы, он все тут с самоваром киснет... Пусти.

- Погоди, углей надо подкинуть,- возразил Борисоглебский.

- Уйди, постылый. "Углей"! Углей довольно, нужно сапогом раздуть... Вот так. Видал? Э, как пошла... "Угле-ей"...

Таня слушала, улыбаясь.

- Милый парень этот Шеметов. Смотрит исподлобья, голос свирепый, а такая мягкая, деликатная душа. На голоде Вегнер заболел у нас сыпным тифом. Посмотрел бы ты, как он за ним ухаживал: словно мать.

Самовар подали. Сели пить чай.

Пришла Варвара Васильевна вместе с Вегнером. Невысокий и сутулый, с впалою грудью, Вегнер с застенчивою улыбкою пожал руку Токареву и молча сел за чай. Варвара Васильевна с торжеством объявила:

- Сейчас спасла Вегнера от расторгуевских собак. Подхожу к углу, вижу,собаки его окружили, заливаются, а он стоит и собирается применить свой способ. Еле успела ему помешать.

Все засмеялись. Токарев спросил:

- А что это за способ?

- У него свой особенный способ есть отпугивать собак, самый верный. Если бросится собака, нужно только присесть на корточки и грозно взглянуть ей в глаза - она сейчас же подожмет хвост и убежит.

- Только никак он себе грозного взгляда не может выработать,- заметил Шеметов.

- В этом-то его и горе... Недавно, на голоде, пошел он к лавочнику покупать соли для своей столовой. Выскочила громадная собака; он присел на корточки и грозно взглянул ей в глаза, а она как цапнет его за нос.

Вегнер с улыбкой качал головою.

- Как все точно! Я только говорил вам, что слышал на голоде от одного пономаря о таком способе. А вы каждый день рассказываете, как будто все это и вправду было,- даже знаете, что именно я шел покупать к какому-то лавочнику.

- И завтра будет рассказано так же,- неумолимо сказала Варвара Васильевна.

Темнело. Сменили второй самовар. В маленькие окна тянуло из сада росистою свежестью и запахом спелых вишен. Токарев взял со стола продолговатую серенькую книжку и стал просмат-ривать. Это были протоколы недавнего ганноверского съезда немецкой социал-демократической партии*.

* Съезд состоялся в Ганновере в 1899 году и осудил Э. Бернштейна, автора книги "Пробле-мы социализма" (1898), в которой ревизуются основные положения марксизма.

Таня заглянула, какую он взял книжку.

- Вот. Правда, характерно? Весь съезд целиком был посвящен книжонке Бернштейна... Нечего было больше делать.

Токарев перевертывал страницы книжки и сдержанно возразил:

- По-моему, Бернштейн над очень многим заставляет задуматься.

Таня изумилась.

- Господи, Володя! Ну, над чем он может заставить задуматься? Ведь это просто банкрот - успокоившийся, присмиревший и трусливый. И ведь до чего он гаденько-труслив: у него даже не хватает мужества прямо отречься от прежних "мечтаний"...

- Не вижу у него трусости. Напротив, нужно было большое мужество, чтобы выступить с такою книгою. И ни от каких мечтаний он не отказывается, он восстает только против трескучих фраз.

Вегнер слегка покраснел и, пощипывая бородку, спросил:

- Но этого-то вы не будете отрицать, что он - филистер до мозга костей?