В Вересаев - На повороте

Шеметов сердито ответил:

- Нет, они были сухими рационалистами. В них не было этого... порыва, экстаза, что ли...

- Какой нахал! - вздохнул Вегнер.

- А каким голосом говорит свирепым, как будто хочет смертоубийство совершить? - воскликнула Варвара Васильевна.

- Я самым обыкновенным голосом говорю.

- Да, обыкновенным! - сказала Катя.- Мама, смотри, он тебе голову скусит! Налей ему поскорее чаю, умилостивь его!

- А, чтоб вас бог любил! - смеялась Конкордия Сергеевна, разливая в стаканы чай.

Все усердно ели и пили. Пришел Василий Васильевич, загорелый старик в больших сапогах и парусиновом пиджаке. Конкордия Сергеевна налила ему чай в большую, фарфоровую кружку с золотыми инициалами. Василий Васильевич стал пить, не выпуская из рук черешневого мундшту-ка с дымящеюся папиросою. Он молча слушал разговоры, и под его седыми усами пробегала легкая, скрытая усмешка.

Таня встала.

- Ну, господа, напились? Пойдемте!

- Идем!

V

Быстрым шагом они шли по дороге среди ржи. Солнце садилось в багровые тучи. Небо было покрыто тяжелыми, лохматыми облаками, на юге стояла синеватая муть.

Безветренный, неподвижный воздух как будто замер в могильной тишине.

Сергей, с странным, нервным блеском в глазах, радостно потер руки.

- Гроза будет! Чуется в воздухе!

- Господа, пойдемте подальше! - оживленно сказала Таня.- Ведите, Сергей Васильевич!.. Да поскорее, господа, что так медленно?

Катя засмеялась:

- Медленно! И так почти бежим.

- Правда; гроза будет? - встрепенулась Темпераментова.- Так тогда лучше воротиться, захватить калоши; а то все утонем.

Шеметов проворчал:

- От утопления калоши не могут спасти.

Ольга Петровна радостно засмеялась и поправилась:

- Не от утопления, а чтоб ноги не промочить.

Митрыч неуклюже шагал по пыли своими большими сапогами. Слегка заикаясь, он заговорил:

- Не только не спасут калоши, а в них и топиться ходят. У нас в селе, где мой батька пса-ломщиком служил, был поп, у него сын, в семинарии учился со мною. Смирный был мальчишка, того... Скромный. Ну, ладно. Вот раз попал он в компании на ярмарку,- то, другое, и напился вдрызг, до риз положения; не знает, как домой попал. Утром проснулся - голова трещит, лохма-тый; лежит и стонет: "Олёна, а Олёна! Подай мои колоши!.." У нас там, в Олонецкой губернии, на о говорят. Вышел на двор, вцепился в волосы... "О, позор, позор!.. Где мои колоши? Пойду утоплюся!.."

Катя вдруг воскликнула:

- Господа, посмотрите, что наверху делается!

Тучи - низкие, причудливо-лохматые - горели по всему небу яркими красками. Над головою тянулось большое, расплывающееся по краям, облако ярко-красного цвета, далеко на востоке нежно розовели круглые облачка, а их перерезывала черно-лиловая гряда туч. Облако над головою все краснело, как будто наливалось кроваво-красным светом. Небо, покрытое странными, клубящимися тучами, выглядело необычно и грозно.

- Смотрите, господа, смотрите, какое у Митрыча красное лицо,засмеялась КатяГ

- Да у вас еще краснее,- возразил Шеметов.

- У всех, у всех! Господа, посмотрите друг на друга! И дорога! и всё!

Лица были алы, дорога и рожь казались облитыми, кровью, а зелень пырея на межах выглядела еще зеленее и ярче. На юге темнело, по ржи изредка проносилась быстрая нервная рябь. Потянуло прохладою, груди бодро дышали.

- Вперед, господа, вперед! - торопила Таня.- Эх, славно!

Они шли как раз навстречу надвигавшимся с юга тучам. Там поблескивала молния, и слышалось глухое ворчание грома. Облако над головою сузилось, вытянулось и стало лиловым. Все облака наверху стали темнеть.

Варвара Васильевна сказала:

- А там-то какая идиллия, посмотрите! На севере, на бирюзово-синем небе, белели легкие облачка, все там было так тихо, мирно и спокойно...

- Туда посмотреть и потом сразу обернуться сюда - совсем два различных мира.

Далеко на дороге взвилось большое облако пыли и окутало серевшие над рожью крыши деревни. Видно было, как на горе вдруг забилась старая лозина. Ветер рванул, по ржи побежали большие, раскатистые волны. И опять все стихло. Только слышалось мирное чириканье птичек. Вдали протяжно свистнула иволга.

- Господа, не присядем ли мы здесь на минутку? - сказала Ольга Петровна.

У перекрестка дороги шел углом невысокий вал, отгораживавший мужицкие конопляники. По ту сторону дороги высился запущенный сад, сквозь плетень виднелись заросшие дорожки и куртины.

Таня враждебно оглядела Темпераментову.

- Ну, вот еще!.. Дальше, господа, дальше пойдем!