Сборник - Серебряный век русской поэзии

Зачем Он создал смерть, болезнь, страданье,
Зачем Он дал нам жгучее желанье —
Грешить, роптать и проклинать Творца?

За пределы предельного,
К безднам светлой Безбрежности!

В ненасытной мятежности,
В жажде счастия цельного,

  Мы, воздушные, летим
  И помедлить не хотим.

  И едва качаем крыльями.
Все захватим, все возьмем,
Жадным чувством обоймем!

  Дерзкими усильями
Устремляясь к высоте,
Дальше, прочь от грани тесной,

Мы домчимся в мир чудесный
К неизвестной
      Красоте!

Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
  И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
  И выси гор.

Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море
  И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре,
  Я властелин.

Я победил холодное забвенье,
  Создав мечту мою.
Я каждый миг исполнен откровенья,
  Всегда пою.

Мою мечту страданья пробудили,
  Но я любим за то.
Кто равен мне в моей певучей силе?
  Никто, никто.

Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
  А если день погас,
Я буду петь… Я буду петь о Солнце
  В предсмертный час!

Будем как Солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному,
К новому, к сильному, к доброму, к злому,
Ярко стремимся мы в сне золотом.

Будем молиться всегда неземному
В нашем хотенье земном!
Будем, как Солнце всегда молодое,
Нежно ласкать огневые цветы,
Воздух прозрачный и всё золотое.
Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,
Будь воплощеньем внезапной мечты!
Только не медлить в недвижном покое,
Дальше, еще, до заветной черты,
Дальше, нас манит число роковое
В вечность, где новые вспыхнут цветы.
Будем как Солнце, оно – молодое.
В этом завет красоты!

Я – изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты – предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.

  Я – внезапный излом,
  Я – играющий гром,
  Я – прозрачный ручей,
  Я – для всех и ничей.

Переплеск многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зеленого мая —
Все пойму, все возьму, у других отнимая.

  Вечно юный, как сон,
  Сильный тем, что влюблен
  И в себя и в других,
  Я – изысканный стих.

В коих песнопеньях – журчанье ключей,
  Что звучат все звончей и звончей.
В них – женственно-страстные шепоты струй,
  И девический в них поцелуй.

В моих песнопеньях – застывшие льды,
  Беспредельность хрустальной воды.
В них – белая пышность пушистых снегов,
  Золотые края облаков.

Я звучные песни не сам создавал,
  Мне забросил их горный обвал.
И ветер влюбленный, дрожа по струне,
  Трепетания передал мне.

Воздушные песни с мерцаньем страстей
  Я подслушал у звонких дождей.
Узорно-играющий тающий снег
  Подглядел в сочетаньях планет.

И я в человеческом – нечеловек,
  Я захвачен разливами рек.
И в море стремя полногласность свою,
  Я стозвучные песни пою.

Почему в языке отошедших людей
  Были громы певучих страстей?
И намеки на звон всех времен и пиров,
  И гармония красочных слов?

Почему в языке современных людей —
  Стук ссыпаемых в яму костей?
Подражательность слов, точно эхо молвы,
  Точно ропот болотной травы?

Потому что когда, молода и горда,
  Между скал возникала вода,
Не боялась она прорываться вперед, —
  Если станешь пред ней, так убьет.

И убьет, и зальет, и прозрачно бежит,
  Только волей своей дорожит.
Так рождается звон для грядущих времен,
  Для теперешних бледных племен.