Array Сборник - «Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка

Народ этот не может отвыкнуть, несмотря на увещания и запрещения митрополита от ужасной азиатской привычки грабить и резать головы у побежденных ими неприятелей, которые хранят они как главные драгоценности в домах своих. Невозможно было равнодушно смотреть на черногорцев и бокезцев, в восторге возвращавшихся домой с трофеями. Один из них одет был в женское платье, найденное в Рагузе, на другом был капуцинский [126] Капуцины – монашеский орден, ветвь францисканцев; первоначально насмешливое прозвище, относившееся к остроконечному капюшону, носимому членами этого ордена. капюшон, на третьем – сенаторская мантия и парик, а на плечах с одной стороны навешаны на крючках живые гуси и куры, а с другой человеческие головы, книги, подушки и все, что только могли найти и унести с собой.

Адмирал немедленно отправился с кораблем своим в Рагузу, осмотрел позицию и возвратился в Боко, где посадил остальные войска на корабли и, сделав нужные распоряжения, пошел опять к Рагузе. Сражение 5-го числа июня, увенчавшее полным успехом планы адмирала и происходившее под его собственным руководством, показало, что преграды, положенные природой и искусством, не могли противостоять храбрости российских войск. От 2 до 8 часов пополудни продолжалось беспрестанное сражение. Русские должны были беспрестанно взбираться на утесы при несносном жаре и преодолевать смерть на каждом шагу. Каждая минута являла зрелище неслыханного мужества и деятельности: одни, поражаемые, падали с гор в пропасти, другие заступали места их; матросы втаскивали пушки туда, куда и дикий черногорец не дерзал взбираться, преследуя серну; французы были атакованы там, где природа и искусство ручались им за их безопасность – самые хитрые маневры их были отгадываемы, предупреждаемы и обращаемы им самим во вред. Наконец, потеряв 15 пушек и 400 человек убитыми (в том числе генерала Дельгога) и около 150 пленными, и преследуемы с лишком на 10 верст до самых стен Новой Рагузы, при помощи темноты успели они ускользнуть от черногорцев, отправленных их отрезать, и запереться в городе. Надобно заметить, что русские, кроме преодоления природы, должны были бороться с превосходным числом неприятеля. Одного регулярного войска у французов было до 4 000 и несколько тысяч рагузинцев, а у нас всего 1200 регулярного и до 2 000 черногорцев и бокезцев. Должно также отдать справедливость неприятелю: французы сражались отчаянно.

Митрополит Петр Петрович [127] Петр I Петрович Негош (1748–1830) – митрополит и правитель Черногории. и генерал-майор князь Вяземский [128] Генерал-майор В.В. Вяземский (1775–1812) командовал сухопутными войсками в эскадре Д.Н. Сенявина. , командовавшие войсками, отличили себя не только неустрашимостью, но также деятельностью и необыкновенным хладнокровием.

…Не имея достаточного числа войск, чтоб отважиться на приступ Рагузы, защищаемой сильным гарнизоном и множеством вооруженных жителей, Сенявин обложил крепость со всех сторон, устроив на высотах батареи, кои беспрестанно действовали по городу и наносили ему важный вред. Нет сомнения, что нужда в свежей воде и продовольствии в непродолжительном времени заставили бы неприятеля склонится к сдаче, если бы не неимоверная измена со стороны турок, несмотря на их уверения в сохранении нейтралитета, не заставила снять блокаду. 24-го числа Мармон показался в трех сильных колоннах на высотах близ турецкой крепости и стремился зайти к нам в тыл и поставить нас между двух огней. После этого должно было отступить, и отступление произведено было в глазах сильнейшего втрое неприятеля с чрезвычайным искусством и сопровождаемо чудесами храбрости, благоразумия и терпения. Войска наши посажены были благополучно на гребные суда в двух верстах от крепости и перевезены на флот. На другой день для предупреждения беспокойств от разглашения слухов об отступлении войск наших Сенявин с кораблем своим отправился в Боко-ди-Катаро.

28-го войска свезены были на берег и расположены в крепостях Кастельново и Эспальоле так, что могли в случае надобности выйти навстречу неприятелю и подкрепить передовые посты, поставленные на удобном расстоянии от крепостей; далее же дороги и проходы, ведущие в здешнюю провинцию, стереглись отборными отрядами черногорцев и приморцев. Попечения эти крайне обрадовали народ и черногорцев: они начали было приходить в уныние, что провинции эти сдадутся австрийцам.

Скоро слухи о сдаче Катаро оказались справедливыми. Сенявин не мог их более терпеть и приказал приготовить народ к исполнению этой воли Государя Императора. Австрийский двор исходатайствовал ее, представив великодушию российского монарха, что Бонапарт, удержав крепость Браунау, не хотел ее отдать им не иначе как по очищении русскими Катарской области, и грозясь занять своими войсками Триест и прочие адриатические порты. Положение адмирала было чрезвычайно щекотливое. С одной стороны, благоразумие и дальновидность убеждали его сколь важно для пользы России удержание этой области, с другой стороны, он мог опасаться неприятных последствий в политике от дальнейшего промедления. К счастью, насильственное занятие французами Рагузинской республики дало ему законный повод отражать требования австрийских комиссаров и уверять, что он готов сдать им занимаемые российскими войсками области, если французы очистят немедленно Рагузу. Другой благовидной причиной служило Сенявину явное волнение жителей Боко-ди-Катаро и черногорцев, кои втайне вооружали суда и поклялись на концах мечей своих, что не хотят никакого другого покровительства и власти кроме российского Императора. Сенявин представлял австрийским комиссарам сколь мудрено при этих обстоятельствах согласить и успокоить умы этого необузданного народа и опасно предпринимать что-либо, противное ему. В то же время [тайными] пружинами Сенявина пламя народного вооружения против общего врага готово было вспыхнуть в Далмации, где ожидали только содействия флота, но вдруг получил адмирал от статского советника Убри [129] П.Я. Убри (1774–1847) – русский дипломат; в 1806 году подписал мирный договор с Францией, который однако не был ратифицирован Александром I. из Парижа письмо, в коем сообщал он ему выписки статей, касающихся сдачи Катаро, из мирного договора, подписанного им 8 июля между Россией и Францией, и приглашал немедленно приступить к исполнению их, присовокупив, что спокойствие Европы может быть нарушено малейшим отлагательством этих мер остановкой с нашей стороны.