Мария Червинкова-Ригрова - Сон в летнюю жизнь. Повесть. Перевод с чешского

А я? Влюблялась ли я?»

Тут одно воспоминание заставило её улыбнуться.

Ей вспомнилось, как почти весь год она была влюблена в профессора Н. и в ночь перед экзаменом разузнала, что он обручён. И когда на другой день тот задавал ей вопросы, она долго не могла сосредоточиться, всё смотрела на его лицо, слушала его голос, а мысли были лишь об одном, что тот не свободен.

По его предмету она получила «удовлетворительно», хотя знала его неплохо, и это было единственное воспоминание о девичьей влюблённости.

Всё уже перегорело. Да и было ли больно? Совсем нет. Уже двадцать шесть лет!. Почему именно сегодня нахлынули мысли об этом?

Но упрямая мысль: «Как же прекрасно быть любимой!» не отступала.

Лидушка обернулась:

– Чему улыбаешься, Ольга? – весело спросила она

– Да так, просто радостно!

Под ногами что-то хрустнуло. Девушки остановились передохнуть.

– Послушай, Ольга, – начала Лидушка, – Интересно, почему папа вчера сказал, что доктора компрометируют, у него я побоялась спросить. Но хотелось бы понять.

И ступая дальше, прибавила:

– Я же не так глупа, и в прошлом году слышала о многом, но пан священник вчера сказал: «Она и правда сильно сдала!» О ком это ещё, как не о пани Ждарской?

– Какой пани Ждарской?

– Около полутора лет назад приехала сюда чужеземка из Карловиц, никто этой пани не знал, кроме доктора. Старая горничная. Поговаривают, будто доктор частенько к ней наведывался.

– Была вдовой?

– Нет… Говорили, будто ушла от мужа. Была очень больна…

– Совсем?

– Умерла прошлой осенью…

– Ах! Как же так? – Ольга остановилась подавленая.

– О чём ты?

– Ни о чём – просто пришло в голову…

– Чего мне не стоит знать?

– Лицо доктора мне показалось печальным…

– Показалось? Может быть. В конце концов, не всё ли равно?

Они продолжили идти по тропинке. Вот уже почти дошли до вершины холма, в нескольких шагах от часовни.

Отсюда простирался широкий вид вдаль.

Над всеми постройками возвышался Карловиц, но и за ним ещё можно было разглядеть самые дальние горизонты: волнующиеся поля, сутуловатые степи, цветение зелёной весны, ещё обнажавшей тёмные стволы пышных лесов.

Взгляд Ольги, миновав прекрасные образы, остановился на дороге, будто цепляясь за деревеньку, мелькавшую за деревьями.

Лидушка, поймав её взгляд, пояснила:

– Это Лготки. Там можно доктора встретить, он как раз в эту деревню направился. Посмотри на церковь у леса – мы ездим туда по воскресеньям, И Карловиц отсюда виден во всей своей красе. Довольно большой город, там и школа крупная. А вон, рядом – видишь домик с заострённой, высокой крышей? Там доктор живёт.

Она ещё быстро называла ближайшие деревни, а потом поспешно повернулась к часовне, полукруглой кирпичной, со слабо заметной потрёпанной ветром штукатуркой на фасаде. Внутри часовня была выложена каменной плиткой, выбелена и украшена, в отдельной нише стоял большой крашеный чёрный деревянный крест.

Основание Распятия было невероятно громадным, Голова Спасителя была наклонена, но Лик вырезан довольно неумело, хотя искренне выражал боль и страдание.

Над Крестом висел небольшой светильник а у Ног Христа лежал сухой венок.

– Вот сюда, Ольга, – показала Лидушка, прилаживая свой венок, – Последние осенние цветы. А теперь обновим первыми весенними! Какой венок будет следующей осенью?

Осень! Ольга странным образом уже и забыла про это слово. Да и что думать сейчас об осени, когда ещё только весна!

Она чувствовала её своим учащённым сердцебиением, ясной, беспричинной радостью, завладевшей всем её существом, девушка будто сливалась с ароматом цветов в своих руках. Склонившись к ним, она преклонила колени и положила свой венок рядом с Лидушкиным.

– Первые весенние цветы, – шепнула она.

Прошла первая неделя с тех пор как Ольга гостила в Дубково, неделя звеневшая для неё праздниками, полными новых богатых впечатлений.

Каждое утро, открыв глаза, она ощущала себя светло и ясно, то ли от странной деревенской тиши, то ли возможности вдыхать полной грудью свежие ароматы вокруг, постоянно задаваясь вопросом: «Неужели всё это не во сне?»

И постоянно ловила себя на мысли: «Видела бы это мама!..»

Ольге была в новинку привольная жизнь без суеты и спешки, несвязанная никакими обязанностями, где просто своим чередом день за днём наполнялись покоем и счастьем.

Пан советник читал газеты, ездил по делам на заседания в Карловиц, беседовал с управляющим и выезжал на поля; пани Махова с утра до вечера хлопотала по дому.