М Загоскин - Искуситель (часть 2)

- Все это хорошо, - сказал князь, принимаясь за еду, - а попробуйте-ка этот паштет: он, право, еще лучше. Когда мы наелись досыта и выпили рюмки по две шам панского, фон Нейгоф закурил свою трубку, а мы все улег лись на траве и начали разговаривать между собою.

- Закамский! - сказал князь. - Знаешь ли, кого я вчера видел, - отгадай!

- Почему мне знать? Ты знаком со всей Москвою.

- Как она похорошела, как мила! Она спрашивала о тебе, и даже очень тобою интересовалась. Ты, верно, к ней поедешь?

- Непременно, если ты скажешь, кто она.

- Отгадай, ты виделся с нею в последний раз два года тому назад... Мы оба познакомились с нею в Вене... Ее зовут Надиною... Ну, отгадал?

- Неужели?.. Днепровская?..

- Она.

- Так она приехала из чужих краев? Давно ли?

- Около месяца. Помнишь в Карлсбаде этого англича нина, который влюбился в нее по уши?

- Как не помнить.

- Помнишь, как он каждое утро являлся к ней с буке том цветов?

- Который она всякий раз при нем же отдавала мужу.

- Бедный Джон-Бул чуть-чуть не умер с горя.

- Мне помнится, князь, и ты был немножко влюблен в эту красавицу.

- Да, сначала! Но это скоро прошло. Целых две недели я ухаживал за нею, потом мы изъяснились, и она...

- Признала тебя своим победителем?

- Нет, Закамский, предложила мне свою дружбу.

- Бедненький!

- Да! Это была довольно грустная минута.

- И ты не взбесился, не сошел с ума, не заговорил как отчаянный любовник?

- Pas si bete, mon cher! (Нашли дурака, мои дорогой! (Фр.)) Я не привык хлопотать из пустого.

- Ага, князь! Так ты встретил наконец женщину, ко торая умела вскружить тебе голову и остаться верною свое му мужу.

- Своему мужу! Вот вздор какой! Да кто тебе говорил о муже?

- Право! Так это еще досаднее. И ты знаешь твоего соперника?

- О, нет! Я знаю только, что она скрывает в душе своей какую-то тайную страсть, но кого она любит, кто этот счастливый смертный, этого я никак не мог добиться. А надобно сказать правду, что за милая женщина! Какое живое, шипучее воображение! Какая пламенная голова! Какой ум, любезность!.. В Карлсбаде никто не хотел верить, что она русская?

- Постойте-ка! - сказал я. - Днепровская?.. Не жена ли она Алексея Семеновича Днепровского?

- Да! А разве ты его знаешь?

- У меня есть к нему письмо от моего опекуна.

- Теперь ты можешь отдать его по адресу.

- Не поздно ли? Оно писано с лишком два года назад. Да и к чему мне заводить новые знакомства? Я и так не успеваю визиты делать.

- Что, Нейгоф, молчишь? - сказал Закамский. - Я вижу, ты любуешься этими деревьями?

- Да! - отвечал магистр, вытряхивая свою трубку. Я люблю смотреть на этих маститых старцев природы: ожившие свидетели давно прошедшего, они оживляют в моей памяти минувшие века, глядя на них, я невольно пере ношусь из нашего прозаического века, в котором безверие и положительная жизнь убивает все, в эти счастливые века чудес, очарований - пленительной поэзии...

- И немытых рож, - подхватил князь, - небритых бо род, варварства, невежества и скверных лачуг, в которых все первобытные народы отдыхали по уши в грязи, если не дрались друг с другом за кусок хлеба.

- Не правда ли, Закамский, - продолжал Нейгоф, не обращая никакого внимания на слова Двинского, - здесь можно совершенно забыть, что мы так близко от Москвы? Какая дичь! Какой сумрак под тенью этих ветвистых дерев! Я думаю, что заповеданные леса друидов, их священные дубравы, не могли быть ни таинственнее, ни мрачнее этой рощи.

- Я видел в Богемии, - сказал Закамский, - одну глубокую долину, которая чрезвычайно походит на этот овраг, она только несравненно более и оканчивается не рекою, а небольшим озером. Тамошние жители рассказывали мне про эту долину такие чудеса, что у меня от страха и теперь еще волосы на голове дыбом становятся. Говорят, в этой долине живет какой-то лесной дух, которого все записные стрелки и охотники признают своим покровителем. Он одет егерем, и когда ходит по лесу, то ровен с лесом.

- Эка диковинка! - прервал Возницын. - Это просто леший.

- Они, кажется, называют его вольным стрелком и го ворят, что будто бы он умеет лить пули, из которых шесть десят попадают в цель, а четыре бьют в сторону.

- Надобно сказать правду, - подхватил князь, Герма ния - классическая земля всех нелепых сказок.

- Не все народные предания можно называть сказками, - прошептал сквозь зубы магистр.

- Бьюсь об заклад, - продолжал князь, - наш премуд рый магистр был, верно, в этой долине.

- Да, точно был. Так что ж?

- И без всякого сомнения, познакомился с этим лесным духом?