Валерий Залотуха - Мусульманин

Не понимала про мужа тетка Соня. Про Федьку понимала - тюрьма, про Колю тоже понимала - война, а про Гришку не понимала. Получалось - сидели они с Гришей рядком, разговаривали ладком, и вдруг он ни с того ни с сего - в дверь и дверью - хлоп, да так, что под обоями посыпалось. И не вернулся больше, и никогда не вернется. Тетка Соня не понимала - зачем он это сделал? Или почему?

Кум, Колин крестный, сказал на поминках так:

- Не хотел жить, вот и повесился.

А почему не хотел - не понимала тетка Соня. Непонимание это ее и подкосило.

Полный дом жалельщиц набивался, выпьют маленько самогоночки - и выть. Федька после последней отсидки вернулся, разогнал их всех, да поздно - тетка Соня сама себя теперь жалела.

И сейчас жаловалась. Сидела тесно рядышком с Колей, держалась за рукав его пиджака и жаловалась, вытирая слезы крохотным платочком.

- Захожу в дом, а он висит. На крюке, на каком ваши с Федькой зыбки качались.. Висит... И ведь не пьяный был, сынок, ни капельки не пьяный. Если б пьяный, я тогда б понимала, а то ведь не пьяный. И не ругались мы тогда совсем. Он выпивать ведь перестал, а из-за чего еще ругаться? Я уж думаю, может, лучше не бросал бы? Пил бы и жил бы... А ты совсем не пьешь, сынок?

Перед Колей рюмка стояла полная, как налили, так и стояла, он к ней и не притронулся.

- Не пьешь?

- Нет, мама...

Коля сидел зажато и неподвижно.

- И правильно, сынок, не пей, одно от нее горе. Одно горе... Горе, Коля, горе! Говорю Федьке: вытащи ты этот крюк проклятый, а ему все некогда. Некогда: спит да пьет, пьет да спит... А я на табуретку боюсь залезть, голова кружится. Ты б вытащил его, сынок... Вытащишь?

Коля кивнул.

Бабы подходили одна за другой, щупали шаль, разглядывали узор, хвалили Колю, гладили его, как маленького, по головке, и сами при этом робели почему-то.

Тогда и появилась рядом Верка, незаметно появилась, прямо будто из-под земли взялась.

- Ой, теть Сонь, дашь поносить?! - воскликнула она шутя.

Шум за столом стал стихать. Все смотрели и ждали, что же будет? Коля до армии с Веркой не то что ходил, как все парни с девчонками ходят - в кино там и на танцы, у них любовь была, это вся деревня знала, поэтому всем было интересно - как же они встретятся и что теперь будет? Верка была тогда девчонка, как девчонка, а теперь стала мымра мымрой, накрашенная, размалеванная, в платье чуть не до пупа. Верку в Аржановке презирали, но терпели, потому как своя.

- Теть Сонь, ну дашь поносить? - шутливо настаивала Верка, но тетка Соня на шутку не отозвалась, губы поджала и отвернулась. В Веркиной руке уже была рюмка с водкой. - Здравствуй, Коль! - звонко воскликнула она, будто не ожидала его здесь увидеть.

Коля поднялся.

- Здравствуй, Вера, - сказал он тихо, но многие услышали.

- С возвращеньицем, Коль! - крикнула Верка и опрокинула в себя рюмку, выпила и даже не поморщилась.

Тут уж совсем тихо стало, даже мукомоловские притихли, почуяли: что-то такое сейчас будет...

И дальше могло случиться что угодно, но вмешался крестный, то ли нарочно, то ли случайно. Так он заорал, что даже Федька во сне зашевелился.

- Колюня! Крестничек! - и потянулся к Коле с полным стаканом. - Ну выпей ты хоть со мной, а? Я же все-таки крестный твой! Я тебя вот на этих самых руках держал, когда крестили тебя! Поп у нас был, отец Поликарп, он буденовцем в гражданскую воевал. Бывало, как выпьет, и: "По коням! Шашки наголо, пики к бою!" Во был поп. Так ты ему, Коль, всю рясу тогда обмочил! Он и говорит: "Этот басурманин будет!" Ошибся отец Поликарп, ошибся! Вон ты какой стал! Герой! По телевизору показывали! Огонь, воду и медные трубы прошел! Знаешь, кто ты теперь? Не знаешь? А я скажу... Жилин и Костылин, вот ты кто! Эх, дай я тебя поцелую, крестничек!

Он потянулся к Коле через стол, но на беду облил нечаянно своей водкой спящего Федьку. Тот вскинулся, как медведь в берлоге, и заревел, глядя на крестного мутными, невидящими глазами.

- Ну ты, чайка соловецкая!

Крестный сразу струхнул, да и всем неприятно стало, особенно тем, кто рядом сидел.

- Да ты чего, Федь, это ж я, я это, крестный, - заговорил крестный взволнованно.

- Крестный это ваш, крестный! - испуганно закричали рядом.

- Федь, ты чего, не узнал, что ль?

Даже тетка Соня испугалась, взяла Колю за плечо и к себе прижала. Но до Федьки, кажется, дошло, он, кажется, узнал и попытался улыбнуться.

- Эх ты, Федька, Федька, - засмеялись над ним. - Крестного своего не узнал!

- Чего привязались к человеку, - вступился за Федьку сам крестный. Обознался человек, бывает. - И, облегченно вздохнув, выпил.