Татьяна Жарикова - Андрей Константинович

И особое чувство к лошади возникло во мне и живет благодаря Андрею Константиновичу. При виде лошади всегда тянет подойти к ней, приласкать, потрепать-погладить по шее, спросить, как живется ей в век машин, не одиноко ли?..

Помнится, по весне, когда снег осел, почернел, заблестели на дорогах под солнцем ручейки и лужицы, когда черные проплешины на полях появились, начинали готовить к весенним работам застоявшихся за зиму лошадей. Нужно выводить из стойла, проминать. Это обычно делали мальчишки. Андрей Константинович доверял и нам: внучке своей и мне. Нас сажали на спины лошадям, давали в руки поводья. Мальчишки галопом гоняли лошадей по улицам, а наши смирные лошади ходили шагом. Мы покачивались на теплых спинах, слушали, как молодой ледок хрупает, хрумкает, шуршит под копытами. К вечеру начинало подмораживать.

Погиб Андрей Константинович семь лет назад. Произошло это в мае, когда стояли теплые дни. Трава споро шла в рост. Луг за мельницей ярко зеленел, радовал глаз, но почва на нем еще не подсохла, влажная была, мягкая. Дни жаркие установились. Загорать стало можно, в речке уж купались особо смелые. В субботу утром Андрей Константинович увидел, как один бойкий "жигуленок" свернул с грейдера и пополз по мокрому лугу, оставляя за собой две черные колеи. Остановился на берегу речки возле старых ветел, ветки которых стекали с высоты к воде. Вылезли из машины два парня и две девицы и стали сумки с едой вытаскивать из багажника, для отдыха располагаться... Андрей Константинович кинулся к ним. Что он говорил парням, никто не знает. Кто-то видел издали, как один из парней ударил его. Андрей Константинович упал. Второй пнул его ногой. Быстро сели в машину и прочертили по лугу еще две борозды. Андрей Константинович поднялся, отряхнулся и побрел домой. Взял лопату и до вечера закапывал, выравнивал на лугу черные борозды.

На другой день Андрея Константиновича не стало. Те, что были на суде, рассказывали, что дело было так: пришел домой пообедать Андрей Константинович и видит, под ветлами на берегу речки "жигуленок" стоит, костер дымится. Возле него опять две девицы в купальниках еду на одеяле раскладывают и при них два молодца. А по лугу к тому месту еще две колеи протянулись. Схватил лопату Андрей Константинович и двинулся к "жигуленку". Подскочил, задыхаясь от гнева и быстрой хотьбы, к парню с брюшком, решил, видно, что он главный, ткнул ему в руки черенок лопаты и указал на луг:

- Чтоб через час следа не было!

Парень опешил вначале, а когда понял в чем дело, сунул лопату назад Андрею Константиновичу, повернул его спиной к себе и подтолкнул со словами:

- Двигай отсюда, дед, пока по шее не накостыляли!.. Люди культурно отдыхают! Не мешай!

Толчок был сильный. Андрей Константинович упал. Поднялся он быстро, хрипя и постанывая, увидел перед собой одеяло с едой, с двумя распечатанными бутылками водки, возвышающимися над колбасными дисками, бросился к одеялу, взмахнул лопатой. Звякнули, брызнули бутылки. Девицы с визгом шарахнулись к реке, а ребята кинулись к нему. Андрей Константинович снова полетел на землю, но лопату из рук не выпустил, сопротивлялся. Молодцы озверели. Били, пока не затих...

Через год старую избу Андрея Константиновича раскатали на дрова, и как памятник возвышается русская печь над бурьяном и сугробами, и невольно замедляются шаги, когда проходишь мимо, приехав в деревню или уезжая из нее.