Иосиф Бродский - Мрамор

Туллий. Да что плохого в этом помещении... Ну, перебрали, наверно, малость со скрытыми камерами. Так это только со свободой сходство усиливает... К тому же, кто знает, может, ты и прав, может, и вправду нам все это просто показывают. И скорей всего -- в записи. Вполне возможно, что все это суть условность. Будь это реальностью, не вызывало б столько эмоций.

Публий. Тут я и умру -- реальность это или условность...

Туллий. Это и есть недостаток пространства, Публий, это и есть... Главный, я бы сказал... Что в нем существует место, в котором нас не станет... Потому, видать, ему столько внимания и уделяют.

Публий. Ну, у Времени тоже такие места есть. Сколько влезет...

Туллий ([назидательно]). У Времени, Публий, есть все, кроме места. Особенно с тех пор, как числа отменили... А пространство... любая его точка может стать... Поэтому его так и живописуют. Все эти пейзажи и ландшафты. Этюды с натуры. Чистое подсознание... Со Временем этот номер не проходит... Так, разве что портрет там или натюрморт...

Публий. И тебе все равно -- где?

Туллий. Мне все равно -- где, и мне все равно -- когда.

Публий. Вот они, римские доблести! Стойкость патрициев! Муции Сцеволы! Руки жареные! Если тебя не интересует ни где, ни когда -- что же тебя интересует? Как?..

Туллий. Меня интересует -- сколько.

Публий. Сколько -- чего?

Туллий. Сколько часов бодрствования представляют собой минимум, необходимый компьютеру для определения моего состояния как бытия. То есть, что я -- жив. И сколько таблеток я должен единовременно принять, дабы обеспечить этот минимум?

Публий. ???

Туллий. Не пойми меня превратно. Дело не в том, что мне надоело с тобой разговаривать. Хотя отчасти да. И не в том, что я не спал всю ночь. Что тоже правда. Просто действительно хочется уподобиться Времени. То есть, его ритму. Поскольку я не поэт и не могу создать новый... Единственное, что я хотел бы попытаться -- сделать свое бытие чуть монотонней. Менее мелодраматичным. Больше на зрителя рассчитанным... Грубо говоря -- спать больше. Восемь часов сна, шестнадцать бодрствования: эту версию Времени я знаю. Может, это можно переиграть.

Публий ([ошеломленный всем услышанным]). То есть как?

Туллий. Скажем, шестнадцать сна и восемь бодрствования. Или восемнадцать сна, шесть бодрствования. Чем меньше бодрствования, тем больше сна -- и тем интересней версия Времени. Пространство -- оно, вишь, Публий, всегда одинаковое -- горизонтальное. А Время... Я уже пытался кое-что. Ну, там спать днем, не спать ночью. Или бдеть трое суток подряд и наоборот. Но, во-первых, в этих условиях ([кивает на окно]) дополнительная энергия расходуется на определение дня и ночи. Да и сутки просто так не измеришь. А во-вторых, -- и это беспокоит меня сильней всего -- есть некий минимум бодрствования, после наблюдения которого компьютер прекращает подачу пищи. И тогда придется выпрашивать у тебя. Скорей всего, менять на снотворное. Что испортило бы весь замысел. Не говоря уже о том, что вступили бы в отношения, не предусмотренные Тиберием при организации Башни и, скорее всего, неприятные нам самим...

Публий ([быстро]). Что ты имеешь в виду под "неприятными"?

Туллий. Ну, там меновая торговля, воровство, подозрения, доносы Претору... ты же жил в Риме... И пока бы я объяснил Претору, в чем дело, и пока бы он согласился поверить...

Публий. Может, Претора и спросить, сколько таблеток тебе можно?

Туллий. Что ты! Что ты! ([Шепотом, поднося палец к губам.]) Я же не имею права на снотворное больше. Я же свое выбрал еще в прошлом месяце... Нет, никто ничего знать не должен... Тайна... В конце концов, если поэт интересуется Временем профессионально, то я -- любительски. А любитель действует по наитию... Вот ты, например, -- сколько ты на ночь принимаешь?

Публий. Две -- две с половиной. Три.

Туллий. Значит так, -- три таблетки -- восемь часов сна. Шестнадцать часов, стало быть, равняется -- шести таблеткам. Запомним: шестнадцать -шести. То есть шесть -- шестнадцати. Допустим, нам нужно семнадцать часов. Чтобы получить семнадцать, надо увеличить дозу с шести на -- сколько? Стоп. Делим шестнадцать на шесть. То есть часы на таблетки. В итоге получаем... Стоп. Вздор. Делим таблетки на часы. Шесть на шестнадцать. Получаем, прежде всего, дробь. Публий, ты следишь за ходом мысли?

Публий. С завистью и с восхищением.

Туллий. Погоди, то ли еще будет. Значит, дробь плюс... Сбился. В общем даже если четными оперировать, то получается: одна таблетка равна четырем часам сна. Ничего себе таблеточка! Дает! Значит, одна четверть таблетки равна часу сна. Значит, если мы хотим прибавить семнадцать часов, нам надо... нам надо... штук семь с хвостиком... Так что ли... ([Неуверенно.]) Нам надо...