Иосиф Бродский - Стихи (2)

кенарь. Но простая лиса, перегрызая горло, не разбирает, где кровь, где тенор.

-42

* *

Там лужа во дворе, как площадь двух Америк. Там при словах "я за" течет со щек известка. Там одиночка-мать вывозит дочку в скверик. Там в церкви образа коптит свеча из воска. Неугомонный Терек там ищет третий берег. Порой дает раза соседним странам войско.

Там дедушку в упор рассматривает внучек. Там пышная сирень бушует в полисаде. И к звездам до сих пор там запускают жучек Пивная цельный день лежит в глухой осаде. плюс офицеров, чьих не осознать получек. Там тот, кто впереди, похож на тех, кто сзади.

Там зелень щавеля смущает зелень лука. Там в воздухе висят обрывки старых арий. Жужжание пчелы там главный принцип звука. Пшеница перешла, покинув герб, в гербарий. Там копия, щадя оригинал, безрука. В лесах полно куниц и прочих ценных тварей.

* *

Зимой в пустых садах трубят гипербореи, Там лежучи плашмя на рядовой холстине и ребер больше там у пыльной батареи отбрасываешь тень, как пальма в Палестине. в под'ездах, чем у дам. И вообще быстрее Особенно - во сне. И, на манер пустыни,

нащупывает их рукой замерзшей странник. там сахарный песок пересекаем мухой. Там, наливая чай, ломают зуб о пряник. Там города стоят, как двинутые рюхой, Там мучает охранник во сне штыка трехгранник. и карта мира там замещена пеструхой,

От дождевой струи там плохо спичке серной. мычащей на бугре. Там схож закат с порезом. Там говорят "свои" в дверях с усмешкой скверной. Там вдалеке завод дымит, гремит железом, У рыбной чешуи в воде там цвет консервный. не нужным никому: ни пьяным, ни тверезым.

-43

* *

Там слышен крик совы, ей отвечает филин. Теперь меня там нет. Означенной пропаже Овацию листвы унять там вождь бессилен. дивятся, может быть, лишь вазы в Эрмитаже. Простую мысль, увы, пугает вид извилин. Отсутствие мое большой дыры в пейзаже

Там украшают флаг, обнявшись, серп и молот. не сделало; пустяк: дыра, - но небольшая. Но в стенку гвоздь не вбит и огород не полот. Ее затянут мох или пучки лишая, Там, грубо говоря, великий план запорот. гармонии тонов и проч. не нарушая.

Других примет там нет - загадок, тайн, диковин. Теперь меня там нет. Об этом думать странно. Пейзаж лишен примет и горизонт неровен. Но было бы чудней изображать барана, Там в моде серый цвет - цвет времени и бревен. дрожать, но раздражать на склоне дней тирана,

* *

Я вырос в тех краях. Я говорил "закурим" паясничать. Ну что ж! на все свои законы: их лучшему певцу. Был содержимым тюрем. я не любил жлобства, не целовал иконы, Привык к свинцу небес и к айвазовским бурям. и на одном мосту чугунный лик Горгоны

Там, думал, и умру - от скуки, от испуга. казался в тех краях мне самым честным ликом. Когда не от руки, так на руках у друга. Зато столкнувшись с ним теперь, в его великом Видать, не расчитал. Как квадратуру круга. варьянте, я своим не подавился криком

Видать не расчитал. Зане в театре задник и не окаменел. Я слышу Музы лепет. важнее, чем актер. Простор важней, чем всадник. Я чувствую нутром, как Парка нитку треплет: Передних ног простор не отличит от задних. мой углекислый вздох пока что в вышних терпят,

-44

* В АНГЛИИ

и без костей язык, до внятных звуков лаком, Диане и Алану Майерс судьбу благодарит кириллицыным знаком. I На то она - судьба, чтоб понимать на всяком

БРАЙТОН-РОК наречьи. Предо мной - пространство в чистом виде. В нем места нет столпу, фонтану, пирамиде. Ты возвращаешься, сизый цвет ранних сумерек. Меловые В нем, судя по всему, я не нуждаюсь в гиде. скалы Сассекса в море отбрасывают запах сухой травы и

длинную тень, как ненужную черную вещь. Рябое Скрипи, мое перо, мой коготок, мой посох. море на сушу выбрасывает шум прибоя Не подгоняй сих строк: забуксовав в отбросах, и остатки ультрамарина. Из сочетанья всплеска эпоха на колесах нас не догонит, босых. лишней воды с лишней тьмой возникают, резко

выделяя на фоне неба шпили церквей, обрывы

* скал, эти сизые, цвета пойманной рыбы,

летние сумерки; и я прихожу в себя. В зарослях беззаботно Мне нечего сказать ни греку, ни варягу. вскрикивает коноплянка. Чистая линия горизонта Зане не знаю я, в какую землю лягу. с облаком напоминает веревку с выстиранной рубашкой, Скрипи, скрипи, перо! переводи бумагу. и танкер перебирает мачтами, как упавший

на спину муравей. В сознаньи вспыхивает чей-то

телефонный номер - порванная ячейка

опустевшего невода. Бриз овевает щеку.

Мертвая зыбь баюкает беспокойную щепку,

и отраженье полощется рядом с оцепеневшей лодкой.