Камиль Зиганшин - Горбун

-А, что, дядя Лука, может вернетесь в скит?

-Я с гор никуда. Привык к уединению, да и обет дал. Обо мне внизу никому не сказывай. А деду передай от меня вот этот подарок, - и он протянул Корнею довольно увесистый комок горной смолы, - Ему это пригодится для врачевания. Да скажи, что молюсь о нем денно и нощно, и предупреди, чтобы обо мне тоже никому не сказывал. Захочешь сам, приходи. Буду рад.

-Спасибо, дядя Лука за доброту и участливость. Бог даст, наведаюсь.

Скалистые террасы, крутыми уступами спускаясь к лесу, вывели Корнея к знакомой тропке.

В скиту, обдумав все то, что произошло с ним в горах, Корней понял, что Господь, давая ему возможность с поднебесной высоты взглянуть на белый свет, как бы говорил:

-Посмотри, как огромен, многолик и прекрасен мир, как разумно устроен он. И не всем следует замыкаться в скорлупе Впадины. Вокруг так много неизведанного.

-Знаешь, деда, я поднимусь еще на многие вершины - я теперь знаю, в чем мое счастье.

Сердце старца затрепетало - "Настоящий мужчина вырос. У такого все получится".

В один из долгих июльских вечеров волки, обитавшие в окрестностях Каскада, томились под скалистым утесом среди сумрачного леса в ожидании сигнала разведчиков.

Наконец, от подножья Южного Хребта донесся вой, густой и немного расхлябанный, возвещавший - "чую добычу". Он не срывался на последней ноте, а завершался плавно гаснущим звуком. Спустя некоторое время вой, наводя на все живое безотчетную тоску, вновь полетел над тайгой.

Отвечая вразброд, потянулись ввысь голоса встрепенувшихся хищников:

-Слышим, жди!

"Видящие" носом не хуже, чем глазами, волки затрусили цепочкой, то опуская, то вскидывая морды, стремясь не пропустить ни единого значимого запаха.

Перепрыгивая через поваленные стволы и рытвины, проскальзывая сквозь таежные заросли - волки почти не производили шума. Их движения были мягки, выверены - в любую минуту они были готовы замереть или молнией кинуться на жертву.

Стая шла по дну Впадины к подножью гор. Тучи надоедливой, звенящей мошкары преследовали волков. Они беспомощно вертели головами, и на ходу совали морды то в траву, то в еловый лапник, чтобы согнать впивающихся в нос кровососов.

Вел дружную стаю старый матерый волчище - Дед. Он даже издали заметно выделялся среди прочих более мощным загривком, широкой грудью и проседью.

Поначалу волки шли, часто семеня лапами, но, учуяв вожделенный запах, перешли в намет. Густой лес нисколько не замедлял их бега: помогая хвостом-правилом, они ловко маневрировали среди стволов. Мошкара, наконец, отстала.

Горбоносый лось, дремавший в нише обрыва, заслышав вой, поводил ушами, вскочил, беспокойно затоптался на месте. Заметив множество приближающихся огоньков, он понял, что схватки не избежать и самое разумное - поберечь силы. Встав задом к выворотню и опустив рога, бык приготовился к бою.

Опытные волки взяли лося в полукольцо. Дальше все должно было развиваться по хорошо отработанному сценарию: вожак, отвлекая жертву, всем своим видом демонстрирует готовность вцепиться ему в глотку, а остальные, в это время, нападают с боков и режут сухожилия задних ног. Но, разгоряченный Дед, не переводя духа, прыгнул на быка сходу, угодив под встречный удар острое копыто пробило ему грудную клетку. Зато боковые волки сработали четко: лось с перерезанными сухожилиями повалился на землю. Опередивший всех Смельчак сомкнул мощные челюсти на глотке быка и, дождавшись, когда тот, захлебываясь хлынувшей кровью, перестанет бить ногами, взобрался на поверженного гиганта. Мельком глянув на раненного Деда, Смельчак сразу определил, что предводитель не жилец и, сразу осмелев, победно вскинул голову:

-Надеюсь всем понятно, что отныне я вожак!? - красноречиво говорила его поза.

Смельчак, выделяясь несомненной смелостью и силой, и в самом деле был прирожденным лидером. Его ловкость была столь велика, что позволяла прямо на ходу вырывать куски мяса от бегущей жертвы. Ко всему прочему, он обладал феноменальной способностью подчинять всех своей воле, и это доставляло ему явное наслаждение. И вот, наконец, пробил долгожданный час.

Власть и заметное превосходство над другими членами стаи, к сожалению, постепенно развратили Смельчака.

С его воцарением справедливые порядки, устоявшиеся в стае за годы предводительства Деда, стал подменять закон: "Как хочу, так и ворочу!". И что удивительно, он безоговорочно, по крайней мере внешне, признавался всеми.