Людмила Бубнова - Стрела Голявкина

Однажды, не выдержав семейной суровости, я уехала от него далеко-далеко, за тысячу километров.

Он сразу кинулся меня искать по всей стране.

И встретился с Горышиным в самолете на пути в Москву. Горышин мне потом говорил, что он был очень подавлен.

В итоге нашел, вернул в семью и недолгое время был предупредителен и послушен. Пока не устал. Потом продолжил в том же духе.

А над всем этим витала, кружила, словно птица выбирала место для посадки, литература.

Литературные дела после 1985 года ("перестройка", "демократия") пошли другим чередом: хуже, чем прежде.

Тиражи падали, журнал "Аврора" без госдотации задышал на ладан.

Вспомнили о благословенных временах, когда имя Голявкина обеспечило журналу чуть не миллионные тиражи. В редакции возникла идея еще раз нажать на тот же рычаг: опубликовать прозу Голявкина, начиная с непечатной прежде, авангардной, до самых последних его произведений.

Я отпечатала неоконченную человеческую комедию, мы с Голявкиным дали ей название "Здравствуйте - до свидания", прибавили горсть ранних, почти неизвестных рассказов и три свежих. Горышина попросили написать вступление.

Долго собирали деньги на издание очередного номера "Авроры". Наконец он был напечатан.

Но финансовый обвал ноября 1997 лишил редакцию возможности выкупить тираж из типографии - так он и не дошел до читателя, видно, был разрезан, раскрошен, превращен в макулатуру.

10

Васильевский остров. Средний проспект. Во все стороны выход к Неве.

Я иду по Первой линии мимо моей 22-й женской школы либо по самому узкому в городе булыжному Соловьевскому переулку через Большой проспект к тому спуску, что напротив Академии художеств. Дальше по набережной Университет, Академия наук - мне еще не до этих высот. Впереди школьные выпускные экзамены.

В Неве красиво течет вода. Отдохнув на ней взглядом, иду на скамейку Соловьевского сада (Румянцевский сквер) - единственный зеленый квадрат в округе - читать учебники истории, литературы, географии...

Мимо решетки сада в сторону Академии направляются двое молодых парней, громко разговаривают, размахивают руками, спорят.

Один вдруг говорит:

- Девушка, я сейчас к вам приду...

Заходит в калитку Соловьевского сада и направляется к моей скамье.

- Девушка, что вы читаете?

- Учебник.

- А "Мартина Идена" читали?

- Некогда мне. Я готовлюсь к экзамену.

- Вы и так сдадите экзамены.

- Откуда вы знаете?

- Я по вам вижу. Так читали вы "Мартина Идена" или нет?

Честно говоря, мне действительно некогда: работаю, учусь. Но сознаться, что не читала "Мартина Идена", стыдно, я краснею, смущаюсь, что-то бормочу.

- Я сейчас вам принесу, не уходите.

Он в самом деле принес мне книгу, зачитанную, истертую, будто обкусанную со всех сторон.

- Когда прочитаете, верните. Я вас здесь найду. - И ушел.

Книгу я читала не отрываясь всю ночь. На другой день совершенно неожиданно, хоть и мало учила, хорошо сдала школьный экзамен.

А парень был студентом второго курса Академии художеств.

- Я художник, - говорил он с бахвальством и величайшей гордостью.

У него крупное худое лицо с внушительным носом, большие оттопыренные розовые уши, мощные скулы и подбородок и узкий рот.

На нем длинное серое бобриковое пальто, темно-зеленая широкополая велюровая шляпа с заломом посередине, шарф в красно-белую клетку. Его зовут Виктор Голявкин.

Не могу не вспомнить о своей одежде: плохое пальто бог знает какого покроя, самые дешевые туфли, волосы на прямой пробор и косички, не висячие, а как-то уложены сзади, чтоб не мешали думать. Мне было неловко за себя: я была очень уж невзрачно одета. Но он как будто этого не замечал.

Кстати, он никогда не описывал внешний вид персонажа, если только деталь одежды не была характерной чертой, на которой строился художественный образ.

11

Этот парень был родом из Баку.

"В Баку ветер свистит как нигде, слетают вывески, хлопают ставни, платья задираются к небесам - голые бедра блестят на солнце. В Баку море кипит, как в аду, волны плещут, как черти, укачиваются моряки. В Баку у моря горячий песок, словно накаленное железо. В Баку жара. Черные люди. Цветастые люди. Люди-молнии. Люди-звери. Люди не люди. Там красные цветы в садах и зеленые листья. Инжир, айва и гранаты, виноград и красное вино. В Баку зной. Вой ветра. Стук ставен. Сплошное веселье. За городом нефтяные вышки, сказочные леса.

Я всегда буду петь о нем, потому что я там родился".

Это запись из дневника.