«Губернские очерки»: 2, 14
< «Первый рассказ подъячего»: > «Брали мы, правда, что брали – кто Богу не грешен, царю не виноват? да ведь и то сказать, лучше, что ли, денег-то не брать, да и дела не делать? как возьмёшь, оно и работать как-то сподручнее, поощрительнее».
«Губернские очерки»: 2, 17
«Я всегда удивлялся, сколько красноречия нередко заключает в себе один палец истинного администратора. Городничие и исправники изведали на практике всю глубину этой тайны; что же касается до меня, то до тех пор, покуда я не сделался литератором, я ни о чем не думал с таким наслаждением, как о возможности сделаться, посредством какого-нибудь чародейства, указательным пальцем губернатора или хоть его правителя канцелярии».
«Губернские очерки»: 2, 35
«Вошел господин не столько малого роста, сколько скрюченный повиновением и преданностью».
«Губернские очерки»: 2, 37
< Отставной подпоручик Живновский: > «Драться я, доложу вам, не люблю: это дело ненадёжное! а вот помять, скомкать этак мордасы – уж это наше почтение, на том стоим-с».
«Губернские очерки»: 2, 58
«<���…> он подает вам всю руку, как следует, ладонь на ладонь, но вы ни на минуту не усумнитесь, что перед вами человек, который имел бы полное право подать вам один свой мизинец».
«Губернские очерки»: 2, 61
«<���…> как умный человек, он металла не презирает, и в душе отдаёт большое предпочтение тому, кто имеет, перед тем, кто не имеет. Тем не менее это предпочтение не выражается у него как-нибудь нахально, и разве некоторая томность во взгляде изобличит внутреннюю тревогу души его».
«Губернские очерки»: 2, 62
«<���…> величествен Порфирий Петрович и на губернских балах, в те минуты, когда все собравшиеся не осмеливаются приступить ни к каким действиям в ожидании его превосходительства. Он ласково беседует со всеми, не роняя, однако же, своего достоинства и стараясь прильнуть к губернским тузам. Когда входит его превосходительство, глаза Порфирия Петровича выражают тоску и как будто голод; и до той поры <���…>, покуда его превосходительство не приблизится к нему и не пожмёт его руки».
«Губернские очерки»: 2, 63
< Проект комедии: > «На сцене взяточник, он там обирает, в карманы лезет – можно обрисовать его даже самыми чёрными красками, чтобы, знаете, впечатление произвесть… Зритель увлечен; он уже думает, что личность его не безопасна, он ощупывает свои собственные карманы… Но тут-то, в эту самую минуту, и должна проявиться благонамеренность автора… В то самое время, как взяточник снимает с бедняка последний кафтан, из задней декорации вдруг является рука, которая берёт взяточника за волосы и поднимает наверх… В этом месте занавес опускается, и зритель выходит из театра успокоенный <���…>».
«Губернские очерки»: 2, 100
«Перенесите меня в Швейцарию, в Индию, в Бразилию, окружите какою хотите роскошною природой, накиньте на эту природу какое угодно прозрачное и синее небо, я всё- таки везде найду милые мне серенькие тоны моей родины, потому что я всюду и всегда ношу их в моем сердце, потому что душа моя хранит их, как лучшее своё достояние».
«Губернские очерки»: 2, 152
«Сентиментальный буян».
«Губернские очерки»: 2, 165
<���Рассуждение чиновника Дернова в драматической сцене «Выгодная женитьба»: > «То-то вот и есть, что наш брат хам уж от природы таков: сперва над ним глумятся, а потом, как выдет на ровную дорогу, ну и норовит всё на других выместить. Я, говорит, плясал, ну, пляши же теперь ты, а мы, мол, вот посидим, да поглядим, да рюмочку выкушаем, покедова ты там штуки разные выкидывать будешь».
«Губернские очерки»: 2, 199
<���О начинающем чиновнике: > «С каким вниманием, с каким простодушием выслушивает он наставления начальника и благодетеля! Как удивляется его проницательности, глубокомыслию, обширности взгляда! Не недостойный ли он, не презренный ли он сосуд… извините, сосудик! – и между тем его считают достойным! – вмещать в себе все премудрости бюрократии!»
«Губернские очерки»: 2, 224—225
<���Поучение начальника начинающему чиновнику: > «Только в выражении чувств преданности и покорности краткость неприлична и даже вредна; во всём же прочем краткость, краткость и краткость!»
«Губернские очерки»: 2, 225
«О провинция! ты растлеваешь людей, ты истребляешь всякую самодеятельность ума, охлаждаешь порывы сердца, уничтожаешь всё, даже самую способность желать!»
Читать дальше