Марк Зайчик - Долг Карабаса

Взглядом и голосом он мог убить человека насмерть, но, к счастью, не делал этого почти никогда, жизнь перестала заставлять его это делать.

Редактор замедлил шаг, внимательно оглядел, не моргая, пришедшего светлыми глазами и прошел мимо с неподвижными, как бы поднятыми для обороны плечами и согнутыми в локтях для сокрушительного удара веснушчатыми руками. Своим прошлым он, в принципе, искупил и свое настоящее, и даже будущее.

- Ух какой, кто это? - спросил юноша, поежившись.

- Это наш главный, Альберт Аркадьевич, - сказала Ева, - неужели не слышали?

- Не слышал, я всего три часа как приехал из-за границы, - сказал пришедший.

И только тут Ева разглядела его рубаху с длинными рукавами и шелковый французский галстук от Пьера Кардена, клетчатый пиджак, перекинутый через локоть.

- Пойдемте, я сделаю вам чаю с сахарком, - сказала она и поднялась. Она была видная девушка и, как говорили когда-то морщинистые пьяненькие бабки, ближе к вечеру, после работы на торфянике в псковской рыбацкой деревне, "гладкая". В том совхозе русые парни и разгоряченные рослые девушки пили на танцах брагу из бочки - ковшиком. У девиц были сладковатые, вероятно от этого напитка, сильные шеи и круглые литые плечи.

- Меня Евой звать, - сказала она и подала ему руку.

- Да, - сказал юноша утвердительно.

По коридору они прошли, задевая стены и друг друга, в кухню, похожую на отмытый аквариум без воды, и Ева сделала ему чаю в кружке с одной неполной ложкой сахарного песку.

- Вы что, культурист? - спросила она.

- Я служил в армии, на досуге крутил на турнике "солнце" в Рязани, сказал парень.

- И стали таким здоровым, в результате?

- Я не так здоров, как кажусь, у меня есть серьезные недостатки в здоровье, вот справа в ребрах проблема, - сказал парень, бесшумно глотнув чайку. Он немного успокоился, повеселел.

В окне по главному шоссе неслись в одну сторону в четырех рядах, огороженных бетоном, разнообразные машины. Между южным и северным направлениями дороги лежала пересохшая речка под названием Аялон - в камне и бурьяне. Без воды.

В кухню вошла быстрыми шагами маленькая девушка, аккуратная, сдержанная, остриженная почти наголо, в испачканных синей тушью руках она держала кружку, за правым плечом висела тяжелая сумка фотографа.

- Здравствуйте, - сказала она, жмурясь от солнца.

- Это наш фотохудожник Дина, а это... - замялась Ева.

- Давид, - сказал парень, - я только что прилетел сюда.

- Можно, я вас сфотографирую, Давид? - сказала Дина, приглядываясь к его лицу сбоку.

- Если вы позволите, то нет, может быть, потом, я ищу Карбаса Виктора Михайловича. Вы с ним знакомы? - спросил Давид.

- Да, конечно, только его сегодня нет, кажется, так, Ева? - Девушка наливала воду, склонясь к кипятильнику, и оттого, наверное, краснея. Потом она вышла, стараясь выглядеть еще меньше, хотя даже на первый взгляд было видно, что девица сложена очень складно, полновесно и даже изысканно.

- Вот эта травести - личная, близкая подруга Вити, - сказала Ева, - но мне кажется, что ненадолго. Отдельные признаки говорят, что плохи ее дела, у Дины есть основания для тревоги.

- Ему лет-то сколько, пятьдесят пять, кажется? - спросил Давид.

- А вы не знаете? Через два месяца будет пятьдесят шесть, - с оттенком гордости за возраст Карбаса или знание его сказала Ева хрипловато, послушайте, а вы кто? Вы не лихоимец, случаем?

- Нет, у меня к нему просто дело, я его и не видел никогда, Карбаса, ничего не знаю о нем.

- У него ноги нет, чтоб вы знали, правой, отрезали три года назад, что-то там сузилось в сосудах из-за никотина, я не знаю точно, ну они, врачи то есть, и отрезали по колено, как не было, - сказала Ева.

- Ничего себе,- сказал Давид и прихлебнул чайку, глядя на девушку на фоне окна с жужжащим от уличного движения стеклом.

- Надо на час назад часы перевести, если вы из России, - сказала она.

- Я на два в аэропорту перевел, чтобы наверняка было, и вообще они стоят батарейка кончилась, у нас дома с мамой трое настенных часов, так одни идут вперед, другие назад, а третьи стоят на без пяти час уже год, - сказал Давид.

- А что, эти часы из Гонконга, такие легкие, в цветках? - быстро спросила Ева.

- Да, а откуда вы ...

- Карбас прислал их вам с мамой? У него же был часовой магазин, как я сразу не догадалась.

- О чем? - спросил Давид.

- Что вы его сын, - сказала Ева.

- Так мне сказала мама, - объяснил Давид, - я его никогда не видел - он уехал до моего рождения.

Сам же Виктор Михайлович Карбас, по кличке Карабас, в это время, стуча каблуками и прочнейшей английской тростью малинового цвета по асфальту, обойдя вскрытый заспанными работягами тротуар, озираясь все еще прекрасными темными глазами хищника, напористо входил в небольшой ресторан недалеко от редакции. Хозяин этого места, в суровых чесучовых брюках, в фартуке, с могучими среднеазиатскими руками, заштрихованными волосом до обнаженных локтей, уже суетливо бежал ему навстречу, скаля золотые зубы.