Пётр Гнедич - Деньги

По верхней палубе ходили Иван Михайлович и Тотти. Теперь вопрос о том, что они расстанутся через несколько часов был решён: пароход на заре должен был прибыть в Золотой Рог. Мысль о разлуке волновала их, — хотя всего трое суток они были знакомы. Говорили они мало, ходили молча и дышали влажным воздухом ночи.

— А я всё беспокоюсь, что вы останетесь одни, — говорил он. — Послушайте, мой двоюродный брат останется в Константинополе около трёх недель. Позвольте ему повидаться с вами.

— Ваш брат, — нерешительно сказала она. — У него такой сосредоточенный, замкнутый вид.

— Но всё же он русский, и порядочный человек. Дайте слово, что в случае нужды, вы обратитесь к нему.

— Я его не знаю.

— Я вам представлю его. Мало ли что может случиться! Бухгалтер остаётся всего на несколько дней и потому полезным вам быть не может. А с братом я вас познакомлю.

Анатолий Павлович не только ничего не имел против такого знакомства, но даже сказал, что он очень рад. Он изысканно приподнял свою серую пуховую шляпу и сказал, что mademoiselle может располагать им. Он остановится в большой английской гостинице в Пере, и всегда готов приехать по первому требованию mademoiselle.

Он вынул свою карточку, повернулся к луне, и написал: «Perа, Hôtel de Londres».

— А вы где изволите остановиться? — спросил он.

— Я не знаю, — ответила она, — за мною приедут на пароход.

Товарищ прокурора ещё раз приподнял шляпу, и заметив, что поздно, отправился в свою каюту.

Но молодым людям не хотелось спать. Звезды им нашёптывали что-то хорошее. Жизнь больших городов была где-то в стороне. От южной ночи веяло истомой. Таинственный восток плёл над ними прозрачную ткань волшебной сказки. Что-то живое, бодрое, молодое охватывало их, и билось в такт сердцу всюду: и в воде, и в небе. Волны ласкались так тихо, нежно, так целовали и берег, и борта судов, и якорные цепи, как будто и для них всё слилось в один невнятный, неясный, но истомный, томительный поцелуй.

На рассвете загремели цепи. Винт начал вспенивать голубую празелень воды. Пароход дрогнул, и плавно тронулся на юго-запад, к Мраморному морю. Алая заря раскинулась по небу и кровавым светом загорелась на вершинах гор, на старых круглых башнях, на белых домиках, обступивших берег, точно стадо подошло к водопою. Ещё жизнь не начиналась на берегах: всё спало, только кое-где курились трубы и дым прямою струёю возносился наверх, как с жертвенника, зажжённого в честь восходящего солнца.

Все были на палубе. Все смотрели на волшебную панораму, тянувшуюся перед ними. Даже прокурор смотрел в бинокль и отказывался от обвинения, склоняясь на полную невиновность Босфора в его красотах. Перепелицын жадно впивался в каждый заворот, в каждое дерево, в каждый встречный домик, и губы его шептали:

Дальше у него ничего не выходило, да он и не думал о том, что выйдет дальше. Он не слышал, как вокруг говорили, шумели, таскали вещи. Он вглядывался в опаловый сумрак, волновавшийся там, где был Константинополь.

— Ну, прощай, Иван, — сказал товарищ прокурора, небрежно протягивая двоюродному брату руку. — Не знаю, будешь ли ты на моей свадьбе?

— Я тоже не знаю. Как случится, — ответил Иван. — Да ведь ты не будешь в претензии? Желаю вам всего лучшего.

— Браки редко бывают счастливы, — заметил Анатолий, нахмурясь. — Я постараюсь быть, насколько возможно корректным, но что из этого выйдет — трудно сказать. Брак есть совокупность целого ряда условий. Желательно, чтобы условия эти подтасовались возможно благоприятно. Огромное значение имеет то, что она обеспечена. Это избавляет нас от заботы о куске хлеба, о детях и о прочем. Я, конечно, не нуждаюсь собственно в её деньгах, и не возьму у неё ни гроша — всё её. Но я ничего не имею против того комфорта, среди которого она будет жить, ничего не буду иметь против того, что она будет воспитывать наших детей на свои средства. Если мы любим друг друга, то смешно смотреть на грошовые расчёты. Я буду вести на свои деньги стол, — она будет оплачивать квартиру. Таким образом, мы явимся совершенно равноправными членами семьи.

Иван молча смотрел на кузена, и в его глазах как будто сквозила насмешка.

— Что ты так смотришь? — удивился Анатолий.

— Да так… Думаю, что много есть людей, которые способны жить на счёт жены и даже обобрать её при случае.

— Много, — подтвердил Анатолий. — Не далее, как в марте у меня было дело по обвинению женою мужа в растрате и расхищении её имущества по выданной ею доверенности. Он был признан виновным.