Георгий Яблочков: Рассказы

На него оборачивались иногда — такое у него было измученно-вдохновенное лицо, и такие он делал странные жесты руками, точно у него рвался отчаянный крик:

— Придите ко мне!..

Белые ночи — сумасшествие Петербурга. Бледно-мерцающее небо, чёткие отражения в бездонных водах, широкие перспективы слепых улиц и мёртвых площадей, по муравьиному расползающиеся кучки людей, громадный призрак туманной реки…

Павел Осипович перестал спать. Он целые ночи проводил на набережной Невы. Взвившийся над площадью всадник, могучий собор, адмиралтейство, крепость на той стороне и дворцы — особенно зимний, коричневый, с колючей крышей и извилистой оградой, точно лапы, голова и хребет дракона — вот были враги, каменные чудовища, властно разлёгшиеся по берегам мистической реки.

Неодолимая сила тянула его сюда. Громады оживали, в них чудились колоссальная тяжесть и тупая прожорливость допотопных зверей. Они потягивались и шевелились, не зная дум и безжалостно размалывали в кровавую кашу мириады существ. Потрясённый Павел Осипович убегал, но возвращался, снова крался и, как заворожённый, смотрел.

Ужас бессилия! Разве возможна борьба? Ведь это удары о гранитные глыбы обезумевших от отчаяния комаров! И эти немые лица ползущих у ног чудовищ людей, уже размолотых, безголовых, не понимающих и не ищущих ничего!..

Действительность сдвигалась, в голове закипал бред. Павел Осипович проклинал, грозил кулаками, кусал землю и бился о каменные парапеты головой. Потом ослабев, подавленный мраком, сидел в прилегающих скверах.

И из мрака надвигалось непонятное, ползло, как тяжёлая туча, мгновенными молниями сулило какое-то освобождение и свет. Слабый мозг ещё не понимал.

Но в одну из ночей это произошло. Лопнула мёртвая кора и, вырвавшись, заплясало под черепом раскалённое добела и слепящее — не мысли и образы, а живое, более сильное, чем он сам. Прежний человек мгновенно сгорел — Павел Осипович переродился и с невыносимым восторгом почувствовал, что стал борцом…

Через три дня после этого Катя Незванкова получила через посыльного толстый пакет. Когда она с удивлением раскрыла его, там оказалась связка гектографированных листков. Наверху каждого стояло:

Манифест освобождения духа!

Оставшимся, верным, ждущим!

Ниже была печать, представляющая круг с нацарапанным внутри словом: «Итак» и дальше шёл текст:

«Товарищи! Возглашаю освобождение! В эту ночь соединение сил. На бесконечном мосту против Зимнего Дракона в молчаливом громе объявлена война. Черпаю сознание, раздаю всем дух.

Великая формула Итак:

Эфирное сознание! Избранный Проводник! Помазание! Борец!

Вихри токов мирового эфира, которых центр. Эфирное сознание через проводник плавит из плоти дух. Я!! Громадное напряжение воли избранного, освободителя, проводника. Товарищи! Итак! Иду в огненную борьбу переродить плоть в дух. Тайна: великое влияние через прикосновение искрой мирового сознания от пальцев рук. Эфирное помазание создаёт борцов. Ухожу. Устрою твердыни в глубине страны. Дам генеральный бой. Во главе армии духа вернусь назад. Ждите. Распространяйте.

Прочитав это, Катя Незванкова долго плакала от горя и страха. Затем, когда вернулся со службы Перелётов, они вместе побежали к Павлу Осиповичу, но оказалось, что он уже исчез. Хозяйка рассказала им, что он два месяца не платил за квартиру, возвращался домой только по утрам, ничего не ел, был не в себе, плакал, разговаривал и будто молился сам с собой, а четыре дня тому назад прибежал утром весёлый, целый день плясал и кричал, потом ушёл и с тех пор пропал.

А Павел Осипович в это время уже мчался на поезде, с которым прежде каждую весну уезжал к себе домой. Всё было отлично, прекрасно, великолепно! Правда, попасть на поезд оказалось не так-то легко. Пришлось немало потрудиться, чтобы обмануть встревоженных манифестом врагов. Запутывая следы, он два дня колесил по Петербургу, пешком прошёл 15 вёрст, и на маленьком полустанке купил билет и незаметно сел.

Зато дальше всё пошло хорошо. Его ждали, машинист оказался своим и сейчас же тронулся в путь. Хитро усмехаясь, Павел Осипович улёгся на верхнем месте, лицом к стене, и поезд, чем дальше, тем мчался сильней. А ночью он нёсся со страшной быстротой, то с гулом раскатываясь по рельсам, то взвиваясь на воздух и вытягиваясь там длинной змеёй.

Под вечер следующего дня Павел Осипович вышел на маленькой станции, крадучись, прошёл по перрону туда, где через палисадник был выход на большую дорогу и, едва сдерживая нетерпение, пустился шагать.