Леонид Зорин - Из жизни Багрова (рассказы)

- Тоже проскурниковская заповедь? - Владимир Сергеевич лукаво прищурился.

- Все - от него, - подтвердил Тан.

Он поднял стакан и, приподнявшись, почти торжественно произнес:

- Ну, напоследок: за неведенье. Единственно доступное счастье.

Владимир Сергеевич сказал:

- Да, у вас здесь хорошо. Покойно.

Слегка оскалившись, Тан спросил:

- Что, тоже притомились от жизни?

Его усмешка была недоброй. Владимир Сергеевич ощетинился:

- Не настолько, чтоб ее изменить.

- Ну, пошабашили - и будет, - сказал Тан, самую малость помедлив. - Можете прийти послезавтра.

Неожиданно для себя самого Владимир Сергеевич спросил:

- Скажите, а вы в этой мастерской не надеетесь переспорить судьбу? Увернуться от своего кирпича?

И почувствовал холодок в груди, словно на самом краю обрыва.

Плоский лик Тимофея Тана стал неподвижен, но в быстром взгляде Владимир Сергеевич прочел враждебность.

- Я тут вам сказал комплимент, - отчеканил Тан, глядя в сторону, - про то, что с вами приятно беседовать. Как выяснилось, это не так. Беседовать с вами небезопасно.

И добавил после короткой паузы:

- Я безобразно разговорился. По-видимому, перемолчал.

На улице Владимир Сергеевич задрал воротник. Окаянный ветер льдистою пылью дохнул в лицо. Надо было выпить побольше - трезвенники себя наказывают.

- Темен смертный, чего в нем нет, - пробормотал он с глухим раздражением.

Вот и метро, поскорей в толчею. Локти, бока, чье-то дыхание. Стужа медленно отпускает. Поток выносит его к эскалатору. Ступенька заботливо подставляет свою гуттаперчевую спину, тащит по тесному руслу вниз.

- Путь в долину, - шепнул Владимир Сергеевич.

ВЕТЕРАНЫ

Сидели, обнявшись, на дачной платформе, ждали электричку в столицу. Хмелея от одури летнего полдня, время от времени целовались. Платформа была совсем пуста, только на соседней скамейке дремал низкорослый паренек.

Она была в белом сарафане, он - в белой сорочке и белых брюках.

- Мы с тобой одного цвета, - сказала она.

- И одной крови, - добавил он, целуя ее в голое солнечное плечо.

- Слушай, не заводи меня, - сказала она. - Будь человеком.

Он еле слышно пробормотал:

- Скорей бы уж добраться до крыши.

- Никто, кроме нас, не едет в Москву, - вздохнула она. - Даже обидно.

- Еще бы. Ехать в такое пекло! Нет дураков.

- Так мы дураки?

- У нас проблемы жизнеустройства. Тут уж ничего не поделаешь.

- Лобзаешь меня, а парень смотрит.

- Пусть смотрит. Он молодой - поймет. Все-таки мы молодожены.

- Какие уж мы молодожены, - сказала она. - Сегодня у нас десятый день законного брака.

- А в самом деле - десятый день! Не молодожены, а ветераны. Ветераны семейного фронта.

Она кивнула:

- Страшно подумать. Рукой подать до серебряной свадьбы. Ну вот, ты опять меня заводишь.

- Я нехороший. Разве я спорю?

- Два дня шокировал мою мать, теперь - ни в чем не повинного юношу. Она еще радовалась, бедняжка, - зять у нее из хорошей семьи.

- По-моему, за эти два дня я ее покорил окончательно.

- Само собой, покорил, покорил... Ну потерпи, раз уж ты ветеран... Совсем как я - терпеть не умеешь...

- Так не умеешь?

- Ох, кажется - нет. Но мне простительно... Наша соседка знаешь как о себе говорит: я женщина сырая, подверженная... А ты мужчина и покоритель. Мужчина рожден, чтобы терпеть.

- Чисто славянская философия. Где эта чертова электричка?

Парень на соседней скамье медленно потянулся и поднялся. Когда он встал, то оказался совсем коротышкой - похож на подростка. Только лицо было взрослым, опытным. Одной рукой он держал сигарету, другую словно стерег в кармане.

- Здравствуйте. - Он подошел к скамейке, где обнимались молодожены. Хотел сказать, и я - ветеран.

- Хорошее дело, - одобрил муж.

- Я - ветеран горячих точек, - сказал паренек и сладко зевнул. - Ждем электричку? Уже идет.

Все яростней, все неудержимей, все ближе стала греметь земля. И вдруг из-за поворота, выгнувшись и сразу же распрямившись, явилось зеленое долгое тело поезда.

- Ну наконец. Дождались экспресса! - воскликнула молодая жена.

- А он не ваш, - сказал паренек.

Он что-то добавил, но стук и грохот уже поглотили слова и звуки.

Поезд замер. Он был почти пустым. Ветеран прошел в головной вагон, сел у окна, против движения, с интересом разглядывая платформу. Электричка вздрогнула, задышала и через силу сдвинулась с места, быстро наращивая скорость.

Молодожены остались сидеть на той же скамье, рука в руке. С каждой секундой все меньше и меньше становились две белых фигурки, вот они уже почти не видны, неразличимы - два белых пятнышка, каждое с дырочкой в груди.