Юрий Буйда - Домзак

Солнце стояло в зените, но не пекло, хотя не было и признака ветерка, который смягчал бы жару.

Байрон задумался. Идти ему было все равно куда. И он двинулся вперед, наступая на крошечный островок собственной тени, двигавшейся в такт его шагам. Он видел пересохшие реки, озера и болота, огибал опасно глубокие овраги и трещины, избороздившие твердую землю, лишь прикрытую нетолстым слоем песка и пыли. И, если вдруг встречался валявшийся на земле человеческий череп, Байрон старался как можно скорее миновать это место. Иногда черепа эти были сложены в островерхие кучи. Вскоре, однако, он привык к безлюдному пейзажу, а когда стал разглядывать человеческие черепа, не нашел в них никаких - например, пулевых - отверстий. Возможно, все эти люди и животные умерли медленной смертью, когда закончилась пища и иссякла вода. Не исключено, подумал он, что и ему грозит именно такая смерть. Но не испытал страха. Ему было тепло и - он удивился - хорошо.

С наступлением темноты он забрался в брошенное жилище, проверил на всякий случай, не было ли там скорпионов (в Афганистане, спасаясь от скорпионов, они спали в палатках с поднятыми полами: их предупредили, что эти твари облюбовывают закрытые помещения). Он был голоден, но не измучен. Ему просто хотелось спать. Байрон лег вдоль стены у входа: стреляют обычно в тех, кто на виду. Однако ночь прошла спокойно.

Когда он увидел на горизонте первую невысокую башню, над которой слабо курился дымок, его окликнули. Он бросился ничком на землю, по-пластунски пробрался в ближайшую ложбинку и замер, увидев перед собой старика - с ног до головы в лохмотьях, с седой бородой, с выжженной до кирпичного цвета лысиной.

- Ты кто? - хрипло спросил Байрон. - Как тебя зовут?

- У меня нет имени, - спокойно ответил старик. - И тебе необязательно называть свое... если оно у тебя было...

- Что это за башня там?

- Когда стемнеет, мы двинемся в ту сторону, тогда и узнаешь.

Старик сомкнул веки и заснул.

Байрон лежал неподалеку, стараясь выдерживать дистанцию, и не спускал глаз с незнакомца. И чем внимательнее он вглядывался в его лицо, тем больше оно ему что-то напоминало. Кого-то. Быть может, кого-то из сновидений.

Когда свечерело, старик протер глаза и сел. Перекрестился.

- Пошли, - сказал он. - Хотя, конечно, можешь и остаться.

Байрон медленно двинулся за незнакомцем, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы успеть вовремя отбить нападение. Но старик шел не оборачиваясь, что-то бормоча себе под нос и не обращая внимания на спутника.

Темнело быстро.

Они поднялись на гребень невысокого холма и увидели высоченную черную башню. Поодаль на большом расстоянии одна от другой уходили за горизонт такие же башни.

Какой-то звук внезапно насторожил его, он обернулся и увидел в темноте множество людей. Откуда они вдруг взялись, эти безмолвные люди-тени? Но спрашивать старика он не стал. Все объяснится, когда они приблизятся к башне. От нее веяло теплом и еще чем-то таким, от чего на душе становилось легко и радостно.

- Почуял? - По голосу старика Байрон понял, что тот улыбается.

- Что это?

- Домзак.

- Такой огромный?!

- В том-то и фокус, брат! - Старик наконец изобразил на лице подобие улыбки. - Кажется, ширь неохватная, а на самом деле он меньше острицы...

- Острицы?

- Глист такой махонький.

- Глист? При чем тут...

Но старик лишь молча махнул рукой, призывая поторопиться. Они ускорили шаг, но люди-тени стремительно обгоняли их, не издавая ни звука. Не было слышно даже шарканья их ног. Огромная толпа спускалась в ложбину, вытягиваясь в некое подобие очереди, упиравшейся в подножие башни. И, как ни спешили Байрон со стариком, они оказались в хвосте этой очереди.

- Подождем, - сказал старик.

- Чего? - не понял Байрон, которого тянуло к источавшей тепло башне.

- Чего и остальные ждут, - ответил старик.

Байрон не ощущал течения времени. Он просто следовал за стариком, который время от времени делал шажок-другой вперед. Когда до башни оставалось шагов десять-пятнадцать, старик пропустил Байрона вперед, и Байрон воспринял это как должное и не стал задавать вопросов.

Уже замерев в дверном проеме и не испытывая иного желания, как поскорее оказаться внутри, Байрон вдруг обернулся к старику. Тот молился, сунув нательный крестик в рот.

- Вот оно что, - устало проговорил Байрон. - Значит, я предпоследний. А если ты последний, значит, ты Бог?

- Если вы так считаете, то мне не остается ничего другого, как последовать за тобой.